прискорбное состояние волос на голове у папы и сопли, вытекающие из правой ноздри сына, то их лица можно было бы считать совершенно одинаковыми.
При появлении Стерновски Филлмор Финг замолчал. Подойдя к своему столу, он достал из специального ящика массивную кубинскую сигару и тут же принялся сердито выпускать большие клубы дыма.
Фосдик поспешил последовать примеру отца и дрожащими руками начал рыться в яшике.
— Эй, Фос, дай-ка и мне...
На белой кожаной кушетке, развалясь, сидел старший сын Филлмора, Фарнхэм. На нем была цветастая гавайская рубашка, мешковатый шелковый спортивный пиджак, столь же мешковатые шелковые брюки и ручной работы итальянские туфли. В компании Фарнхэм Финг работал директором по экспортным поставкам. Сейчас он был очень доволен, что досталось не ему.
Фосдик бросил брату сигару, а когда отец отвернулся, вытер свой нос рукавом лабораторного халата.
Следующую минуту или две все трое Фингов хранили молчание, казалось, сосредоточившись на том, чтобы выпустить в воздух как можно больше дыма. Это действительно было необходимо, поскольку даже стерильный комбинезон пропускал одуряющие запахи росомашьей фермы, которые принес с собой Стерновски.
Когда в комнате наконец повисло густое сизое облако дыма, Филлмор опустил сигару и обратился к американцу.
— На третьей стадии опытов мы потерпели большую неудачу, — сказал он на прекрасном английском языке. — Благодаря небрежной работе моего отпрыска...
— Но ведь еще в полдень все шло прекрасно! — с изумлением сказал Стерновски. — Что же такое случилось?
— Скажи ему! — потребовал Филлмор от своего младшего сына.
— В последние несколько часов произошли некоторые непредвиденные события, — сказал Фосдик.
— Да покажи ему, идиот! — взорвался Филлмор.
Со стыдом склонив голову, главный химик компании включил стоявший в кабинете видеомагнитофон.
Надпись в нижней части экрана свидетельствовала о том, что на пленке зафиксирован ход опыта над подопытным номер четыре. Семья Финг вела эти съемки не только для научных целей — Фарнхэм собирался затем использовать их в ходе глобальной рекламной кампании. На экране по больничной палате взад- вперед расхаживал огромный мужчина. Его звали Тоши Такахара. Бывший профессиональный борец сумо три дня принимал синтетический ГЭР, и за это время его огромное брюхо растаяло как лед, уступив место Гималаям мощных мышц.
— Он кажется очень возбужденным, — сказал Стерновски.
— Вы бы тоже стали возбужденным, если бы у вас начал расти хвост! — засмеялся Фарнхэм.
— Что? Но это невозможно!
— Мы тоже сначала так думали, — мрачно сказал Фосдик. — В начале третьего подопытный номер четыре стал жаловаться на неприятные ощущения в пояснице. Мы осмотрели его и обнаружили значительное узелковое уплотнение, которого утром не было. В связи с его быстрым ростом мы решили, что гормон дает побочный канцерогенный эффект. Конечно, мы сразу же сделали биопсию.
— И что же?
— Оказалась, что там не опухоль, а совершенно здоровая кость.
Камера показала крупным планом обнаженную для обследования нижнюю часть японца. На ней виднелось нечто напоминавшее купированный хвост доберман-пинчера.
— Не понимаю, — сказал Стерновски. — Такого не могло случиться.
— Мало того! — сказал старший Финг. Он нетерпеливо взмахнул рукой, и Фосдик перекрутил пленку вперед. На экране снова был борец сумо. Придерживая зубами полы больничного халата, Такахара по очереди аккуратно помочился в каждый из четырех углов палаты.
— Он это проделывает каждые пятнадцать минут. А если персонал пытается за ним вытирать, то и чаще.
— О Господи! — сказал Стерновски, когда до него дошла суть дела. — Он метит свою территорию.
— Кажется, мы теряем номера четыре, — сказал Фосдик.
— Мы можем потерять гораздо больше, — огрызнулся Филлмор. — Все, чего я достиг в жизни, находится под угрозой. Основываясь на сверхоптимистических оценках, я вложил двести миллионов долларов в строительство нового фармацевтического завода в Юнион-сити, штат Нью-Джерси. Из-за полной некомпетентности моих собственных детей новый препарат не будет готов к сроку, то есть к 31 декабря.
Этот срок являлся ключевым в выработанной Фарнхэмом стратегии маркетинга. Расчет строился на том, что гормон появится на прилавках уже скупленных семьей Финг магазинов как раз в начале нового года, когда семьдесят миллионов бесформенных, располневших американцев будут полны решимости начать новую жизнь. Юристы компании собирались хотя бы на время обойти правила распространения новых лекарственных средств, назвав препарат «пищевой добавкой».
Этого времени должно хватить для того, чтобы семья Финг успела получить несколько миллиардов чистой прибыли.
— Ты, — сказал Филлмор, указывая пальцем на своего сына Фосдика, — вонзил нож в отцовское сердце.
Даже когда старший Финг был охвачен гневом, все равно складывалось впечатление, что на самом деле он полностью владеет собой. Стерновски заметил этот любопытный факт еще в Пенсильвании, когда впервые увидел фармацевтического магната. Именно во время своего посещения Пурблайндского университета Финг и узнал о его работе. Филлмор был членом Международного общества содействия фармакологии, которое ежегодно выделяло Пурблайнду семьдесят пять миллионов долларов. И хотя Финг делал щедрые пожертвования, это не приносило ему того, чего он хотел, а именно — уважения коллег. Другие сильные люди фармацевтической индустрии смотрели на Филлмора Финга свысока, поскольку он сделал все свои деньги на «этнической гомеопатии».
— А что с остальными подопытными? — спросил Стерновски. — У них те же негативные реакции?
— Есть некоторые проблемы с поведением, — ответил Фосдик. — Крайняя раздражительность. Вспышки насилия. То же самое проявляется при воздействии натурального гормона, но при применении синтетического продукта эффект значительно усиливается.
Стерновски содрогнулся. Эти побочные эффекты не остановили Филлмора при проведении предпродажных испытаний самой первой формы препарата. Продавая очищенный натуральный продукт по астрономическим ценам, пусть даже только узкому кругу из немногих знаменитостей, он сумел окупить часть первоначальных капиталовложений.
— Должно быть, в формуле синтетического продукта допущена какая-то ошибка, — сказал американец.
— С химической точки зрения он идентичен натуральному гормону, — возразил Фосдик.
— Этого не может быть, — сказал биохимик. — Вы где-то ошиблись.
— Подумай! — приказал Филлмор своему сыну номер два. — Подумай, что это может быть за ошибка!
Фосдик ответил не сразу.
— Возможно, мы не смогли удалить из бактериального продукта какие-то примеси, и эти примеси повлияли на желаемую реакцию. Если дело обстоит именно так, значит, их не может обнаружить даже наше самое лучшее оборудование. Другая возможность заключается в том, что в процессе производства были утрачены какие-то важные примеси натурального происхождения. Возможно, синтетический гормон является для человека слишком чистым. Может быть, именно этим объясняется тот факт, что он действует значительно быстрее, чем натуральный.
У Стерновски было готово другое объяснение.
— Возможно также, что мы наблюдаем каскадный эффект, не имеющий отношения к наличию или отсутствию примесей. Изменения в составе крови, связанные с внезапным расщеплением жира, могут вызвать цепную реакцию соматических и психологических эффектов.
