то, что способен разглядеть и ребенок? Разве ты не замечаешь, что ты больше не мечтаешь и не радуешься? Ты грустишь, Иуда! Мы, иудеи, устали от грусти! Ты дышишь страхом и предрассудками! Что этот человек делает у тебя, Иисус? – уже кричала Сепфора. – Он стоит не больше, чем доктора Закона, которые отворачиваются, едва заметив меня, поскольку сладострастие может сорвать с них чопорные маски!
– Эта женщина пьяна! – воскликнул Искариот.
Ученики ждали хоть слова, хоть жеста Иисуса. Дорогая Сепфора, чувствительная душа, сестра моя, нет, я не охранник Бога. Правда, этот человек скучен, но я не хочу унижать его, поскольку вполне возможно, что его глаза начали раскрываться. Она уперла руки в бедра.
– Я ухожу, – сказала Сепфора. – Но прежде вам скажу, в чем вы правы: вы идете вслед за этим человеком, который превосходит вас в тысячу раз. Он и в самом деле послан нам небесами. Я буду говорить это в городе.
К ученикам присоединились и зеваки.
– Ты точно Мессия? – спросил один из них. – Мессия, пришедший к самаритянам? Ты станешь нашим царем?
– Вы не нуждаетесь в царе, – ответил Иисус. – Вам необходимо лишь научиться разделять славу Господа.
– Если ты не Мессия, то кто же ты?
– Скажи им! Скажи им, что ты Мессия! – кричал Симон-Петр. – Он Мессия, – сказал он, обращаясь к толпе.
– Разве Бог не есть царь над всеми людьми? – спросил, повысив голос, Иисус, словно не слышал призыва Симона-Петра. – Почему вы столь нетерпеливо ждете прихода Мессии, иными словами, земного царя? Даже если он послан Богом, разве сможет Мессия сделать то, что вы не способны сделать сами? Лучше обратитесь к Богу, нашему истинному царю.
– Значит, ты не Мессия, – произнес другой. – Так что же тогда ты собираешься делать?
– Я принес вам Его слово, и я говорю вам, что настало время жатвы.
– Еще несколько месяцев придется ждать следующей жатвы, – возразил еще один. – А что пожнем мы?
– Если вам нечего пожинать, то только потому, что сеятель бросил зерна на ветер, а птицы съели их. Но если зерно было брошено в борозды, значит, ваши амбары будут ломиться от собранного урожая.
– О чем он говорит? – спросил какой-то мужчина, стоявший и толпе.
– Они не понимают тебя, – прошептал Симон-Петр, – скажи им, что ты Мессия!
– Один сеет, другой пожинает урожай, – продолжал Иисус. – Для вас настало время собирать урожай, который другие посеяли.
Ученики заволновались. Вдруг Искариот выкрикнул:
– Славьте Мессию!
Те, кто не расслышал слов о жатве и урожае, подхватили его призыв.
– Славьте того, кто принес вам слово Иеговы! Вместе с ним снимается великая заря!
Крики усилились. Иисус испытывал разочарование. Они не поняли его. Они прервали его и славили как того, кем он не был. Они радостно пожимали ему руки, но их одурачили. А сколько радости, Сколько ожидания читалось на лицах! Да как же можно было их разуверить?! Непонимание! Они принесли еду и уговаривали его остаться в Сихеме.
– Да, конечно, мы останемся, – уверял их Симон-Петр.
Но ради кого? Иисус искал глазами Сепфору, однако в этой толпе он был единственным, кто улавливал аромат морозника, хны и земли.
Иисус не вспоминал об этом эпизоде до тех пор, пока они не собрались покинуть город. Впрочем, во время пребывания в Сихеме он нечасто встречался с учениками, за исключением Иоанна, который постоянно держался подле него, словно прирученная газель. Молчаливый, отрешенный, с глазами, полными страха. Ученики же встречались с людьми, которые хотели понять, что он говорил, и убедиться, что он действительно Мессия. Они ели и пили по нескольку раз в день, а когда он призвал их к себе, они отнюдь не были трезвыми. С темными кругами под покрасневшими глазами, зевающие, они выглядели помятыми при холодном свете зимнего утра. Даже Фома, человек, умудренный опытом, и Иаков, обладавший от природы спокойным нравом, походили на сов, застигнутых врасплох ярким светом дня.
– У некоторых есть уши, но они не слышат, – саркастически произнес Иисус. – Возможно, некоторые из вас жаждут быть Мессией?
– Если ты не хочешь быть Мессией, нужно, чтобы кто-нибудь им стал, – сказал Искариот.
– Путь свободен, – ответил Иисус.
– Но я не умею лечить людей, – возразил Искариот.
– И это все? Я научу тебя. А другие, вы тоже хотите стать Мессией?
– Нам действительно хотелось бы знать, как лечить людей, – отозвался Матфей.
– Лечить людей, – повторил Иисус. – Ив этом состоит призвание Мессии?
– Это именно то, чего ждут люди, – сказал Варфоломей. – В Сихеме ты никого не вылечил. Это потому, что они самаритяне? Однако же ты разговаривал с одной из их женщин. С некой Сепфорой. Той самой, которая утверждает, что ты настоящий Мессия.
Иисус покачал головой.
– Пророк в своем отечестве всегда говорит против ветра, – сказал он.
Вылечи язву, избавь от хромоты, наложи повязку – и ты уже Мессия. Им нужен не только военачальник, но и хороший врач. Нет ничего странного в том, что Аполлоний отправился в иные края. Дела иудеев его не интересовали. Кудеснику только и остается, что хлестать менял в Храме. Иисус устал от них, в том числе и от этих четырнадцати. Это поняли проницательный Фома и чувствительный Иоанн. Ему будет лучше одному. Еще немного, и они, призвав на помощь вино, вынудят его стать Мессией. Он решил немедленно расстаться с ними. Но, возможно, со временем они научились бы…
– Мы отправляемся, – сказал Иисус.
По дороге в Капернаум им, разумеется, как всегда, устроили праздник. Группы, даже толпы людей несли лавровые ветви, подарки, еду, одежду, накидки, сандалии, деньги. Матфей всем подношениям вел учет. Люди слышали разговоры о том, что произошло в Храме. Некоторые придумывали невероятные подробности, утверждая, что Иисус будто бы отхлестал первосвященника и раздал деньги менял бедным. «Ты наделен духом Илии», – говорили одни. Другие настаивали на том, что это дух Иезекииля, третьи – что это дух Исайи, – смотря кому что нравилось. Вдруг Иисуса охватило желание уйти одному в Каппадокию. Диалог между ним и его учениками прервался, или, по крайней мере, приостановился после того ужина в Кане, когда люди твердо поверили, что он Мессия. Иоанн спросил его с лукавой улыбкой:
– Учитель, неужели ты будешь утверждать, что говорить против ветра – все равно что сеять против ветра?
Так подросток впервые прервал молчание, воцарившееся после ухода из Сихема. Все слышали вопрос и теперь ждали ответа.
– Возможно, я действительно плохой сеятель, Иоанн. Но зерна отборные.
– Зерна проросли, – сказал Симон-Петр. – Вскоре для тебя настанет время жатвы.
– Разумеется. Но жатва ничего не принесет ни мне, ни вам.
– Неужели мы ничего не получим? – удивился Искариот.
– Если урожай окажется хорошим, – ответил Иисус, – вас накормят.
– Кто?
– Дух, который будет заключен в вас.
– Только в нас?
– Достоин ли богач, отказывающий в куске хлеба бедным, Царства? А если этот хлеб – хлеб небесный?
– Даже для женщин? – спросил Иуда, сын Иаковлев.
– А разве женщины не созданы Богом?
– Но они пробуждают плоть и делают нас тяжелыми, – настаивал Иуда, сын Иаковлев.
– Если бы ты был женщиной, Иуда, разве ты не думал бы то же самое о мужчинах?
Они все же не могли забыть его разговор с Сепфорой.