– Это демон покидает ее тело, – сказал один из зевак.
– Отойди в сторону, а то он войдет в тебя, когда покинет ее тело» – посоветовал ему кто-то из толпы.
Люди расступились. Иисус резко поднял женщину. Раздался хруст, и она потеряла сознание. Иисус опустил руки, и женщина плашмя упала на землю, несомненно, впервые за многие годы. Иисус нажал большими пальцами на веки. Она закричала – следовательно, была жива. Симон-Петр поставил ее на ноги. Она встала, сначала согнувшись, как и привыкла. Толпа затаила дыхание. Затем женщина стала медленно распрямляться, держась за поясницу. От удивления она даже открыла рот.
– Воздайте хвалу Господу! Вы убедились в могуществе нашего учителя Иисуса! – вопила женщина.
Все рукоплескали, кричали, топали ногами, плакали. В течение часа Иисус вылечил еще нескольких человек.
– Я устал, – сказал Иисус. – Давайте поедим!
В толпе Иисус увидел Симона Зилота и Искариота. Раньше он их не замечал. Прибыли ли они вместе с остальными на лодке? Почему они не подошли к нему поприветствовать? Иисус пристально посмотрел на них. Они ответили суровыми взглядами холодных глаз.
«Вероятно, они считают, что следуют за лекарем», – подумал Иисус.
Он был неприятно поражен взглядом Искариота. Холодным и мрачным. Толпа взбиралась на холм, возвышавшийся недалеко от берега. Яростно работая локтями, чтобы уберечь от удушья Иисуса, горстка учеников, окруживших его, позволила своему учителю без особого труда добраться до вершины.
– Посмотри, – сказал Фома. – Их больше тысячи.
Взгляд Иисуса скользнул по склону холма, по скопищу голов, лысых и с всклокоченными волосами, непокрытых и в головных уборах.
– Теперь ты понимаешь, что Галилея завоевана? – спросил Фома.
– Завоевана? – удивился Иисус.
– Подожди, вот когда мы придем в Иудею!.. – восторженно воскликнул Иоанн.
По всему холму цвели цикламены, сливаясь с голубоватым туманом, клочьями опустившимся по берегу моря. Толпа разбилась на кучки. Люди садились на землю. Зачем пришли сюда все эти люди? Неужели они еще раз хотели послушать о Крестителе и потребовать мести? Надо было опередить их.
Иисус протянул руки.
– Он будет говорить! – шептали те, кто сидел ближе, и это известие эхом покатилось по склону. Все замолчали и повернулись к нему лицом.
– На следующей неделе, – сказал Иисус звонким голосом, разносившимся далеко по окрестностям, – начинается Пасха. Я хочу, чтобы вы вспомнили о смысле этого праздника. До Моисея он знаменовал начало нового года, так что народ Израиля мог очиститься от всех грехов прошедшего года благодаря приношению жертв Господу. Следовательно, каждый мужчина и каждая женщина, принимавшие участие в этом обряде, освобождались от прошлого.
Иисус стал спускаться по склону. Они слушали, но понимали ли они его? Они привезли с собой корзины с провизией, в основном это были хлеб и сушеная рыба. Морской ветер, несомненно, пробуждал аппетит. Они ждали, когда Иисус станет есть, чтобы получить возможность самим подкрепиться.
– Прежде египтяне не позволяли иудеям праздновать Пасху, – продолжал Иисус, – но Моисей решил положить конец нашему рабству и вывел нас из Египта. После того как мы пришли в Землю обетованную, Пасха приобрела для нас новое значение. Она воплощает свободу, за которую мы сражались с помощью всемогущего Бога. Опресноки должны напоминать о жертвах, которые были принесены ради обретения нами свободы, ибо, если бы мы потратили время, чтобы добавить в тесто дрожжей, нас бы разгромили армии фараона.
Иисус говорил настолько просто, насколько мог. Однако он не был уверен, что слушатели схватывали суть сказанного им.
– И значение Пасхи остается неизменным по сей день. Она служит символом освобождения.
Какая-то женщина прошептала совсем тихо, но Иисус услышал ее слова:
– Он говорит, как раввин. Наверное, он все же раввин.
«Скольких из них надо излечить от слепоты и глухоты?» – подумал Иисус и продолжил:
– Пасха – это также и наша надежда. Говорю вам, новые колосья не взойдут прежде, чем спелые колосья будут убраны, а новое зерно – посеяно. Каждый уходящий год для вас должен стать соломой, на которой взойдут новые колосья.
Искариот и Зилот, сидевшие неподалеку, внимали словам Иисуса с полным равнодушием.
– Никто не может сохранить весь урожай, – продолжал Иисус, – если он надеется получить новый. Человек, верящий в Господа, откладывает по одной мере для каждой из мер, которые он рассчитывает собрать.
Иисус обернулся. Андрей и Иаков тоже сидели с равнодушным видом. Когда он закончит, они, несомненно, спросят его, что он хотел сказать и почему говорил метафорами.
– Птица спускается с небес, чтобы найти себе корм, а затем вновь поднимается. Посмотрите же на птиц, они подают вам пример. Хлеб выпечен не для того, чтобы верующий жирел, а чтобы позволить ему дожить до следующего дня. Единственная пища, которую можно собирать всю жизнь, – это слово Господа. Пища, которую вы вскоре примете, позволит вам всего лишь дожить до завтрашнего дня, но слово Божье поведет вас в вечность. Обратимся же к Господу с просьбой благословить наш хлеб!
На холме раздались слова молитвы, которые ветер унес в открытое море. Люди начали есть птицу, сваренные вкрутую яйца, рыбу.
– Где эти люди раздобыли еду? – спросил Матфей у Симона-Петра.
– Привезли с собой, – ответил Симон-Петр.
– А вы привезли что-нибудь съестное? – спросил Иисус.
– У нас только пять ржаных хлебов и семь сушеных рыб, – ответил смущенный Матфей.
– Давайте разделим их между всеми нами, – предложил Иисус. Но когда он поделил хлеб и рыбу, Иоанн заметил, что ему самому ничего не осталось.
– Я поем позже, – ответил Иисус.
Его слова услышали в толпе. Через несколько минут им принесли полные корзины еды.
– Вот, – прошептал Матфей. – Еще несколько минут назад для него ничего не было, а сейчас у нас корзины, полные снеди!
Иисус взял лишь столько, чтобы насытиться, и отослал корзины назад. Затем ему вновь пришлось лечить больных. У трехлетнего ребенка был нарыв в ухе: размолоть горсть горчичных семян, в течение ночи настоять их на льняном масле с цветами граната, смочить им фитиль и ввести его в ухо. Повторять процедуру до тех пор, пока нарыв не прорвется. Молодой человек с язвой на голове. Немощный старик. Бесплодная женщина. Медовый компресс для первого. Холодные ванны для второго. Что касается женщины, пусть она усыновит сироту. Иисус начал терять терпение, и Фома это заметил.
– Мессия должен лечить не физические недуги, – сказал Фома, – а язвы в ваших душах!
Искариот и Зилот присоединились к остальным, чтобы защитить Иисуса от слишком назойливых просителей. Задыхающийся Иисус лег на землю и закрыл глаза. Несколько человек подошли ближе, чтобы посмотреть на спящего Иисуса.
– Он тоже спит! – изумился юноша.
Да, он спал. А что они думали? Он спал и страдал, он справлял нужду и смеялся. Порой он злился. Он злился, осознавая бесполезность всего сделанного им. Голод, похотливость, алчность, страх и ярость двигали людьми. И когда он и его ученики вели их за собой, оставалось очень мало времени, чтобы понять, что такое добро и что такое зло. Людям требовались простые, опробованные правила, похожие на медные лезвия, которые отсекали то, что необходимо было сделать, от того, что было запрещено. Люди не задумывались о правилах, они слепо следовали им. Но, в конце концов, если бы они принялись обсуждать правила, правила перестали бы быть таковыми! Нет! Правила превратились бы в слова, знаки и звуки. Если попытаться разбудить их ум, они погибнут. Что, новые слова? Новые правила?
Иисусу не пришлось отдыхать долго.
Он услышал какой-то шум, затем раздались голоса. Фома, Симон-Петр и Иоанн в окружении нескольких человек. Иисус сразу понял в чем дело. Иоканаан. До него долетали обрывки фраз, хотя ветер дул в
