Он осмотрел труп.
– Он весь искромсан. Эти волки раньше на кого-нибудь нападали?
– Нет. Ни на кого из тех, кого знали или уже хоть раз обнюхали.
Гонтран пошел взглянуть на волков и покачал головой.
– Теперь, когда они попробовали человечьей крови, их придется убить.
По правде говоря, она никогда не чувствовала себя спокойно с этими хищниками в усадьбе.
Он повернулся к ней и сказал, посверкивая глазами:
– Глубоко вам сочувствую. Ужасное несчастье! Ведь вы потеряли любимого брата! Не сомневаюсь, что для вас это большое горе.
Она смотрела на него с немым вопросом. Не смеется ли он над ней?
– С вашего позволения, я заберу тело, его похоронят на кладбище в Ла-Шатре. Я извещу вас о времени погребальной службы, чтобы вы могли на ней присутствовать. Примите мои соболезнования.
Поскольку было очевидно, что Дени д'Аржанси погиб от волчьих зубов, капитан Гонтар принял решение считать это несчастным случаем. Свидетелей не имелось. Он даже не пытался скрывать свое отвращение к погибшему, который был не только презренным мошенником, но и врагом короля.
Жак появился в тот момент, когда стражники по приказу Гонтара укладывали тело на одну из лошадей. Он тут же спешился и устремился к Жанне. Она была мертвенно бледна.
Мари смывала кровь, выплескивая из ведер воду и вороша землю граблями.
– Что случилось?
Она повлекла его в спальню на втором этаже и бросилась на постель.
– Это был мой брат, – сказала она хриплым голосом. – Он угрожал убить Франсуа, если я не дам ему сто тысяч ливров. Я спустила на него волков, и они загрызли его.
Он ее обнял.
– Почему, почему, Господи, – вскричала она, – я всегда должна проливать кровь, чтобы защитить тех, кого люблю?
Дабы соблюсти приличия, она присутствовала на отпевании в Ла-Шатре.
С соседней скамьи на нее злобно смотрел торговец Докье.
11 Конец эпохи
В Ла-Дульсаде никогда больше не будет ручных волков. Жанна с громадным трудом подавила желание вернуться в Париж. Она знала, что если уедет из усадьбы сейчас, то больше не вернется. Это стало бы посмертной победой Дени. Она не позволит ему торжествовать даже на том свете. Она будет защищать Ла-Дульсад как львица. И все остальное тоже.
За ужином она держалась прямо и твердо, с подобающим случаю выражением лица. Заставила себя есть и пить.
Ее засыпали вопросами, и она представила вполне убедительную картину случившегося. Брат приехал повидаться с ней, в момент его отъезда волки сорвались с привязи и напали на него. Она подоспела слишком поздно.
Лишь один человек сумел разгадать тайну, которую Жанна скрывала с таким искусством: госпожа Контривель.
Жозеф и Франсуа играли в шахматы перед камином в гостиной.
Жак изучал счета, полученные от Итье.
Анжела задумчиво смотрела на огонь.
Гийоме и его нареченная, держась за руки, сидели рядом с ней.
Батист и Мари разбирали закупленное в Гран-Палю и готовили муку для завтрашнего хлеба. Жанна отмывала большой котел в кухне и не сразу заметила, что вдова суконщика стоит рядом.
– Это гораздо лучше чистится песком и уксусной водой, – сказала она. – Дайте-ка мне.
Жанна внимательно посмотрела на нее.
– Я вас считала за дочь, – сказала госпожа Контривель. – И от своего не отступлюсь: я вами восхищаюсь. Вам следовало быть советницей при дворе. Вы лжете бесподобно.
Она повернулась к ошеломленной Жанне.
– Он был мерзавцем, верно?
Впервые после случившейся драмы Жанна едва не рассмеялась.
– Вы спустили с привязи волков. Значит, он гнусно повел себя? Помните, я говорила вам о различии между капустой и детьми? Я вас знаю, вы не убили бы его, если бы он не был подонком. Ничего не отвечайте, мною движет не любопытство.
Тщательно отдраив котел, она протянула его Жанне:
– Вот, поставьте сушиться, я не знаю, где его место.
– Он угрожал убить моего сына.
