К «Съедобному раю» на роликовых коньках подъехала Мишел, любимый гермафродит. Она бесшумно затормозила у Василия за спиной, закрыла ему глаза руками.
— Я возьму попить? Холодного чаю.
Когда она возвращалась, стараясь шагать, а не ехать, от коньков получалось забавное цоканье, ноги сгибались в разные стороны.
— Смотри, как на меня смотрит этот мандюк! — захохотала она, показывая пальцем на Костю. — Хочешь, еще раз покажу? — Она задрала футболку, обнажив груди, торчащие кверху сосками. — Хочешь потрогать? — Она была удивительно привлекательной особой. Захохотала, укатила по улице в сторону парка. Джинсы на ее попке были аккуратно продраны под карманами.
— Оленька, как ты там? — заволновался Сасси.
Та слегка повернулась в его сторону, грациозно кивнула.
ФРАГМЕНТ 43
— Да. Вот этот, самый авторитетный, — показал Сасси на лысоватого, невзрачного мужчину, с вытянутым ртом-чемоданом и длинным прямоугольным подбородком. — Витя Дипломат. Виктор Афанасьевич Тернецкий. Я часто вижу его во сне.
Из лавки выбежал Хивук с автоответчиком в руках, он даже подсоединил к нему удлинитель. Мужчина кавказской национальности выражал следующее:
— Вы простите меня, да. Я вчера позвонил вам, да? Сказал, что моя жена съела у вас пирожок. Я вам вчера звонил, сказал, что убью всех, да? Сказал, что мамашу вашу имел, да? Я ошибся, да? Она отравилась, она ужасно отравилась, да? Не в вашем ресторане, да? Спасибо вам большое за взаимопонимание. У вас хорошие пирожки.
— Что такое медикаментозная токсикодермия? — вспомнил Грабор.
— Ну как тебе сказать… Да… Это вот так… У меня на животе, — Хивук задрал майку и показал случайную болячку. — Ваши зэки? — продолжил он бодрым тоном. — Вы что-то рассказывали…
— Пять тысяч за рисунок, — сказал Сасси, в Хиве он не видел серьезного покупателя. — Мне нужно, чтобы это попало в надежные руки. Ты знаешь, — он опять обратился к Грабору, — я ведь имел в России хорошие деньги. У меня есть документы, я покажу тебе документы. А с Шагалом я познакомился в Третьяковской галерее. Я рассказывал тебе, что сжигал его картины? Нет? Я жег Шагала, Кандинского, Лисицкого. Малевича жег. Всех леваков. Я не понимал тогда. Вынес Фалька. Я был знаком с Ангелиной Васильевной Фальк.
— Ты прожил интересную жизнь, Эдик. Зачем так резко?
— Я бы тоже эту мазню пожег, — сказал Василий. — За себя нужно уметь постоять.
— Сколько вы получите от королевы? — Андрюша пытался поставить сигаретку в вертикальное положение. — У Грабора есть отличная мумия Горбачева. Мы и его на деньги поставим. И Буша, и Клинтона. Надо взяться с умом за это дело.
— Какая мумия? — удивился Сасси.
— Мумифицированная…
Рогозин-Сасси посмотрел на Грабора, но тот не обратил на него внимания. Он зашелся от воспоминаний.
— Жечь — правильное дело, сладострастное, — сказал он. — У меня когда-то была печка-буржуйка. Я жег в ней все, что попадало под руку. Оставлял только то, без чего совсем нельзя обойтись. Помню, жег в ней свои ботинки — старые, любимые. Я в них, наверно, проходил лет семь. Сейчас бы в музее выставил, — тогда не знал, что такая мода.
Сасси растерянно водил глазами по воздуху.
— Я не понимал тогда, — вздохнул он. — Это Хрущев приказал.
— Он много чего приказал. У него на Кубе стояли ракеты, — заговорил Большой Вас. — Если бы не сачканул — жили бы теперь при социализме. Налогов платить не надо. Девушки ласковые. Можно было пригласить всех их в гости: попить чаю. А теперь — если в гости, то, значит, обязательно ебать. — Василий хлопнул ладонью по столу. — Отличная идея. Я обзвоню всех баб и приглашу в гости попить чаю. Просто попить чаю, без глупостей. Представляете, как они удивятся?
— А нас позовешь? — спросил Грабор.
— Вас не позову. Только Тикмэна позову. С фотоаппаратом. Он их будет голыми фотографировать. Ха-ха-ха.
ФРАГМЕНТ 44
К Ольге подошел приятный, итальянского вида парень в полосатом свитере и несколько раз справился по-английски, может ли сесть с ней рядом. Барышня не отвечала, а только закрывала книгой лицо. Хивук встал с вопросом, чем может помочь.
— Кофе, только кофе.
Пойти за кофе Хив не успел, потому что художник Сасси вскочил со своего места, подошел к парню и толкнул его рукою в плечо. По сравнению с итальянцем он казался почти карликом: карликом жилистым, подвижным, энергичным. Парень не понимал, что происходит, виновато улыбался и в ответ на незнакомую речь твердил «кофе, черный кофе». Сасси встал в боксерскую стойку, пружинил на полусогнутых, перемещаясь перед ним по дуге туда и обратно.
— Давай, давай, — призывал он Полосатый Свитер к действиям. Он несколько раз хлопнул его правой ладонью по корпусу, ожидая ответных действий.
Парень разводил руками, отмахивался от Сасси как от чего лишнего, он даже подмигнул девушке, отложившей книгу в сторону на это время. Подошел Василий, положил Сасси на плечо руку.
— Ребята, вы мне поможете, да? Грабор, я в долгу не останусь.
ФРАГМЕНТ 45
Поднялось лицо Ольги, неподвижное, как латунная луна. Она одернула каштановый локон, приоткрыла малокровный рот.
ФРАГМЕНТ 46
Они свернули на Марин-бульвар, вышли на Пуласки.
— Скай Вэй. Небесная дорога. Как можно было назвать таким словом эту этажерку? — Хивук шел по шоссе, ежесекундно меняя линию, не обходя, а просто перешагивая остальные автомобили. Его привычки походили на движения неопознанного объекта в невесомости.
— Я кандидат в мастера спорта по боксу, — сказал Сасси, наблюдая за происходящим. — Я бы этого мужика сегодня сделал.
Вася крутил радиоприемник.
— Хочу про начальство. Всех убили?
— У меня с ними был случай, — отозвался Грабор. — Они у меня сидели на лавочке у Торгового Центра. Я бы их отвез к Стат
