одного разумного существа.
Иргез перехватил поудобнее тело пленника под коленями и заспешил вперед. Он сделал не более 30 шагов, когда чувство близкой опасности заставило его обернуться. Прямоугольник перекрестка не был более виден — позади была тьма, и эта тьма стремительно неслась на Иргеза.
Мгновенно сбросив с плеча тело, он выхватил из-за пояса кинжал. Разведчик слышал приближающийся мягкий топот и мощное дыхание. Пятно плесени в десяти шагах от него осветило могучую фигуру человеко-обезьяны, заполнившей почти все пространство тоннеля. Блеснули клыки, глаза. Как черный демон ночи, враг молча мчался на Иргеза.
Разведчик молниеносно перехватил кинжал в левую руку. Когда враг навис над ним, занеся над головой широкий тесак, Иргез сделал правой рукой обманное движение, на миг задержав удар, и вонзил черный клинок в сердце чудовища.
Тесак высек из стены искры, и враг без крика, с коротким выдохом рухнул на Иргеза, опрокинув его на пол. Разведчик ощутил дрожь агонии, сотрясшей тело, и быстро выбрался из-под туши. Подхватив бесчувственное тело брата Тьмы, он двинулся дальше.
«Но как?! — спрашивал он себя. — Как удалось этому получеловеку-полузверю остаться незамеченным? Чем мог он защититься от всепроникающего луча психической энергии?»
С этой мыслью Иргез достиг выхода. Он корил себя за то, что так поспешно покинул место схватки и не обследовал тело чудовища. Корил, зная, что иначе поступить не мог. Предсмертный всплеск сознания человеко-обезьяны мог привлечь внимание какой-нибудь темной сущности, и если это случилось, то по его следу уже шла погоня.
Скрываясь в темном зеве тоннеля, Иргез огляделся, вдохнул полной грудью сырой чистый воздух. Стояла тихая ночь. Небо уже посерело, предвещая скорый рассвет, время Девы стремительно убывало.
Иргез вышел из тоннеля и неторопливо зашагал к лестнице. Спина его напряглась в ожидании окрика или стрелы. Но все по-прежнему было тихо. Маракарана спала, не ведая, что творилось в ее стенах.
Уже возле причала Иргез остановился — внезапная мысль-догадка пронзила его. Он понял! Перед внутренним взором Иргеза возникла лежащая на полу туша. Он вернул нападающего к светящемуся пятну: блеснули клыки, глаза — это он все видел. Вот! На темени человека обезьяны тускло сверкнул металл. Иргез облегченно вздохнул. Экран, только другого типа, чем те, что он видел раньше. Когда чудовище упало, пронзенное его клинком, шапка-экран, видимо, слетела с его темени, и это ввело Иргеза в заблуждение.
Разведчик аккуратно опустил свою ношу в лодку, качавшуюся на легкой волне. Спрыгнул следом и отвязал толстую веревку от металлического кольца. Кольцо тихо звякнуло о скалу.
Не было ни окрика, ни стрелы в спину.
Иргез сел на лавку и взялся за весла. Медленно, очень медленно шла лодка вдоль каменной стены. Поворот, еще поворот. Скоро нужно будет пересечь бухту — корабль стоит у правого берега.
Все громче шумело море, рокот волн перекрывал все прочие звуки.
Так, вот и он. Иргез бросил левое весло и вытянул руку, чтобы лодка не ударилась о борт судна. Холодный мокрый металл закачался под ладонью. Двумя лучами — в верхнем и нижнем диапазоне — разведчик проверил чрево судна. Оно было пусто. Иргез встал и, отталкиваясь руками от борта, погнал лодку вдоль него, ощупывая ладонями гладкую выпуклую поверхность. Вскоре он наткнулся на скобу. Ухватившись за нее, стал шарить выше и нашел другую, потом — ниже, почти под бортом лодки обнаружил третью.
Взвалив пленника на плечо, Иргез поднялся на палубу. Здесь, положив тело перед собой, он заставил брата Тьмы очнуться и, прежде чем сознание врага обрело ясность и силу, подчинил его себе.
«Веди внутрь», — приказал Иргез, и враг послушно зашагал вперед.
В центре палубы размещалась небольшая — в человеческий рост — будка. Брат Тьмы нажал невидимую кнопку, и перед ним открылась дверь. Металлические ступени загудели под ногами. Внутри было светло. Закрытые утопленными в стену плоскими стеклянными колпаками, светились пятна фосфорической плесени. «Закрой дверь», — приказал Иргез. Пленник послушно поднялся по лестнице. Дверь коротко лязгнула, притянутая сильными пружинами.
«Иди вперед и управляй кораблем. Курс на юго-восток», — отдал новый приказ Иргез.
Пленник направился в носовую часть судна. Здесь помещалась машина с рычагами и колесами, перед ней привинченные к полу стояли три сиденья. Брат Тьмы сел на среднее и потянул тонкий белый рычажок справа над головой. Вначале Иргез не понял, зачем это было сделано, лишь немного погодя сообразил: при помощи рычажка отодвигались заслонки, прикрывавшие круглые стеклянные окна в носу корабля. Затем атлант отжал вперед большой рычаг с круглым набалдашником, торчавший из пола прямо перед средним сиденьем. В недрах корабля что-то лязгнуло, взревело, пол сильно задрожал. Вскоре рев смолк, перейдя в тихое рычание, а дрожь сделалась значительно тише и чаще.
Иргез ощутил легкий толчок — корабль двинулся к выходу из гавани. Маракарана продолжала спать. Ни окрика, ни стрелы в спину.
«Слишком они стали сильны и беспечны от ощущения своей силы», — подумал Иргез.
Оставалось последнее — подать знак товарищам. Он сосредоточился и послал на низких волнах весть в сторону разрушенного амингирского монастыря, туда, где его ждали друзья и свобода:
«Все исполнено. Встречайте на чужом корабле».
Ответ пришел мгновенно: «Ждем. Всего тебе светлого».
Из истории людей
31.7.37.
«Крайне неосновательны сведения, приводимые Шю-ре о Раме… Рама чистейший уроженец древней Ариаварты, царь из страны Айдохья, и никогда не покидал Индии. Арийцы-индусы задолго до Рамы пришли из степей Средней Азии и через Афган спустились в долины Индии. Так Рама не был друидом и никакого касательства к кельтам не имел.
………………………………………….
Рама-ариец сражался с потомками атлантов с острова Ланка, и его союзниками были воинственные племена дравидов, среди которых сильно развито почитание обезьян… Потому в народном творчестве это знание переплелось с фантазией, и Хануман, предводитель дравидов, получил обезьянье обличье» (Елена Рерих).
Сверкающим нимбом пылал красный диск солнца, рассеченный надвое острием далекой горы. Унылый пейзаж полупустыни изредка нарушали чахлые серые кусты да кривые деревца. Только у неглубокой реки растительность, собравшись с духом, прерывала однообразную рябь песков и широкой полосой покрывала долину. Большая выемка, промытая в земной коре, ближе к горам сжималась в ущелье, гладкие стены которого запечатлели былое величие, ярость и упорство теперь немноговодного и спокойного потока.
На берегу сидел старый понго и задумчиво смотрел, на воду, по которой бежали оранжевые отблески заходящего солнца. Его длинные с согнутыми кистями руки покоились на коленях подобранных под себя коротких кривых ног. Пальцы чертили на песке какие-то замысловатые узоры. Рыжие волосы на затылочном гребне поседели, вогнутый профиль отражал усталость и мудрость.
Мимо быстро проскакал молодой пэн. Он повернул морщинистое лицо к старому понго и крикнул:
— Приветствую тебя, старый!
Понго не ответил, даже не пошевелился, лишь дрогнули надбровные дуги, и, рука, чертившая песок, отмахнула его в сторону сосунка.
Пэн подбежал к реке, встал на четвереньки и, вытянув губы трубочкой, принялся сосать воду.
