— Нет, мне не показалось, — раздраженно ответил Михаил. — По спине попали…
— Кто?
— Откуда я знаю?!
Они замолчали. Кругом, на многие километры были одни горы — преддверие чего-то нового и необычного. Вершины их были подсвечены луной, и странно переливались, серебристо мерцали изломанные линии контуров. От пустых гильз едва уловимо пахло сгоревшей жидкой взрывчаткой. Где-то шумно сорвалась и захлопала крыльями одинокая ночная птица.
— Пойдем, посмотрим? — предложил Яран.
— Пошли, — Михаил деловито поправил ремень карабина и первым стал спускаться с гряды.
Тут же они обнаружили камни, выдернутые из мерзлой земли и сложенные пирамидкой, как старинные чугунные ядра. Примерно через пятьдесят шагов начался кустарник. Здесь они шли не так уверенно, высокая до пояса, мокрая трава прижималась под их тяжестью и почти не распрямлялась. Потом обнаружился овраг, почти незаметный из-за деревьев, прорастающих на склонах. Михаил спрыгнул на дно, с размаху утонув по щиколотку в жидкой грязи, и поводил перед собой стволом. Здесь было много маленьких следов, как будто по грязи пробежались дети, только на концах их было по два пальца. Нижние ветки низкорослых деревьев были сломаны; на них свисали тряпичные лохмотья. Противоположный склон был изрыт длинными бороздами и ямками, и Михаил словно видел, как уродливые аборигены в плащах с треугольными капюшонами карабкаются по скользкой стенке, цепляются друг за друга и срываются вниз, злобно ругаясь.
Никакие это не братья по разуму, решил Михаил. Нормальный, уважающий себя гуманоид, пусть еще в пещерной стадии развития, никогда бы не стал швыряться камнями в первого же встречного. Нормальный, уважающий себя гуманоид обратился бы к ним с речью, в знак мира поднял бы обе руки, показывая, что у него нет оружия, потом пожал бы оными руки пришельцев и пригласил бы к себе в дом. Обычно так и случалось, по крайней мере во всех источниках, которые читал Михаил, добродушные инопланетяне жали братьям по разуму руки, а сами братья, затянутые в скафандры, испытывали Бог знает что.
Но я, наверное, неправильно рассуждаю, засомневался Михаил. Поставь на их место моего предка стотысячного года до нашей эры рождения, он поступил бы совершенно по-другому. Страшный, заросший до глаз волосами и бородищей, с набедренной повязкой из шкуры собственноручно убитого и съеденного медведя, он будет размахивать своей дубиной и лупить всех без разбору. Ему совершенно наплевать, пришелец перед ним или саблезубый тигр, он в лучшем случае забьет и бросит вас на произвол судьбы и будет по-своему прав. Тут и собственная безопасность, и борьба за территорию, и желание набить морду ближнему своему из-за чувства собственного превосходства. А то, что аборигены чересчур миролюбивы или наоборот, чересчур агрессивны, так это ничего не меняет, это все условности, неизбежный ход истории. Тем более, что Яран там что-то нашел и как-то странно на меня смотрит…
Михаил подошел к нему, как и он нагнулся и увидел на глине несколько пятен желтой светящейся жидкости. Она медленно стекала в рубленый отпечаток ботинка и равномерно фосфоресцировала. «Неужели попал?» — тут же подумал Михаил.
Яран осторожно взял немного жидкости на палец. Палец тут же окрасился желтым и замерцал. Яран повертел рукой, наблюдая, как тягучая, словно смола, большая капля катается по чешуйкам, потом осторожно понюхал.
— Странно, — сказал он.
— Что такое?
— Совсем нет запаха. И почти не чувствуется.
— Ну-ка… — Михаил дотронулся запястьем до руки Ярана.
Капля медленно, как улитка, перекатилась и потекла вниз, оставляя светящуюся дорожку. Ощущения были Действительно странными. Жидкость была легкой, почти невесомой, и было приятно ее чувствовать. Потом Михаил словно опомнился и брезгливо вытер ладонь о штаны. После этого руки легонько жгло.
— За такие шутки меня бы с неделю продержали в дезинфекторе на Земле, — сказал он.
— Меня бы тоже. Однако мы тут застоялись, — промолвил Яран, удивленно наблюдая обувь, обросшую грязью.
— Точно, — сказал Михаил.
Они набрали побольше хвороста и побрели обратно. Всю дорогу Михаил думал о том, что эти тени, буде окажутся смышлеными, наверняка не оставят их в покое. По крайней мере будут за ними следить. А точнее, выслеживать. Интересно за кого они нас приняли?
В пещере Яран сел на скрипучую охапку хвороста, аккуратно соскоблил жидкость в маленький прозрачный цилиндрик, закрыл крышечкой и внимательно посмотрел на свет. Михаил тоже посмотрел, но ничего интересного для себя не нашел. Зато Яран с непонятным вниманием обследовал содержимое цилиндрика, потом удовлетворенно хмыкнул и засунул его на самое дно кармана рюкзака.
— Зачем? — не понял Михаил.
— Может пригодиться, — загадочно ответил Яран. Михаил присел на корточки и произнес в пространство:
— Что же это получается? Выходит, мы здесь не одни?
— Ты про что? Ах, да…
— А может это животные?
— Возможно.
— Ну что ты, Яран, прямо я не знаю! — взметнулся Михаил и возмущенно распрямился. — Ведешь себя так, будто ничего не случилось.
— А ничего и не случилось, — невозмутимо сказал Яран. — Вернее, случилось, но большого значения придавать этому, по-моему, не стоит.
— А по-моему, стоит. Неужели тебе не интересно?
— Интересно.
— Ну?
— А что еще я должен испытывать, кроме интереса?
— Как что?! — Михаил быстро заходил по пещере. — Как что?
— Ты этого еще не знаешь. А я знаю. Ну хорошо, нашли мы гуманоидов. Пещерные люди, работающие руками и ногами, думающие желудком, но никак не головой. Что от них можно ожидать? Пять лет назад у нас была разработана программа для развития отсталых народов близлежащих населенных планет. Нас высаживали десятками, сильных, здоровых, защищенных, оставляя на месяц, а когда прилетели через месяц, нашли лишь нескольких, влачащих (примерно так он сказал) полуголодное существование. Многие были в ужасном виде, будто их старательно избивали камнями. Причем пострадали они не от хищников или растений, а — что самое ужасное! — от самих туземцев. Всех их рано или поздно заметили, но поняли неправильно. Потом программу закрыли. Вот тебе результат. Думай.
Михаил сел на свернутый спальный мешок и стал размышлять. Подобные мероприятия проводились и у них, в околосолнечных системах. И кстати, довольно успешно. Все действовали в рамках общей теории развития, все соответствовало диаграмме Вандарова, все шло хорошо. Но ведь эксперимент еще не закончился. И чем закончится, неизвестно.
— Я уже не говорю о том, — продолжал Яран, — что наши с тобой существа не изменятся за ближайшие пятьсот — тысячу лет. Они не станут завтра умнее, не будут перед тобой извиняться. А вот вероятность того, что завтра тебе на голову свалится камень, очень велика.
Михаил ошарашено смотрел в огонь, потом вспомнил.
— Слушай, там ведь остались следы. И клочья какой-то материи. Может, еще раз посмотрим?
— Завтра посмотришь, — проворковал Яран и сильно раскрыл ноздри. Он так зевал. — Нет у меня времени туда-сюда бегать. Давай спать. Как это ты говорил, утро вечера спокойнее.
— Мудренее, — поправил Михаил.
— Да, мудренее… — Яран повалился прямо на охапку веток и заворковал…
Утром они покинули пещеру. Михаил специально заглянул в овраг и не удивился. Все следы на дне были тщательно замазаны и стерты. И исчезли рваные тряпичные лохмотья.
