длительность, и даже — кто платил курами, а кто наличными.
Сидя и зачарованно слушая описание денежной стороны ее жизни, Вильям поморгал и сказал, что купит шкафы и закажет необходимый набор бухгалтерских книг. Пытаясь быть, насколько это возможно, дерзкой, Джеки выпорхнула из комнаты, бросив через плечо:
— Надеюсь, ты не ждешь, что я буду записывать каждый заработанный пенни в какую-то книгу.
Джеки хотелось заставить Вильяма сказать, что он уезжает, хотелось дать понять ему и каждому возможному посетителю, что их связывает только бизнес. А при достижении этой цели уж точно она не будет самым вежливым партнером в их бизнесе. Саботировать себя глупо, потому что Вильям с каждым днем нравился ей все больше. Никакие ее шпильки не задевали Вильяма: он был просто гением покоя. Когда однажды трех человек вызвали для отмены запланированных полетов в Дэнвер, она могла сразу ставить на то, что объяснялся с ними Вильям. Все дни она бесконечно поддевала его.
— Конечно, что может малыш, вроде тебя, знать о разочаровании? — говорила она. — Ты еще мало прожил, чтобы понять, как иногда бывает трудна жизнь.
Вильям не сказал ни слова, но поднял брови так, что ей захотелось спрятаться под стол. Когда он такое проделывал, легче было поверить, что он дитя.
С каждой минутой Джеки осознавала опасность проживания рядом с этим молодым человеком. В первый вечер он пользовался ее кухней, когда ее не было, а во второй вечер спросил, может ли спускаться вниз в ее кухню, потому что ему нужна горячая плита. Отказать в этой просьбе она не могла и уже воображала себя сидящей за кухонным столом с мужчиной и улыбающейся ему из-за бутылки вина…
В обеденное время она обнаружила, что срочно нужно ехать в Чендлер за коробкой тканей.
В местном ресторане, куда она зашла пообедать, к ней подошла Рейната.
— Не возражаешь, я сяду с тобой? — спросила молодая, красивая девушка.
— Садись, — ответила Джеки, склонившись над тарелкой какой-то стряпни, названной «дежурным блюдом».
Заказав коктейль, Рейната сказала:
— Ты собираешься стать первой женщиной, выигравшей Тэгги?
Сказанное заставило Джеки выйти из оцепенения.
— Где ты это услышала?
— В одном доме в гостях.
— Кажется, Вильям упоминал об этом… У него тяжелый случай поклонения героине. Ты знаешь, многие молодые люди такое чувствуют по отношению к женщине постарше.
— Сомневаюсь, что у Вильяма такие чувства по отношению к тебе. — Рей улыбнулась и потянула из соломинки.
Джеки прямо взвилась из-за стола.
— Видишь ли, кроме бизнеса у меня с Вилли Монтгомери ничего нет, а всякий, кто говорит другое — проклятый лгун. Он для меня дитя, и ничего больше. Это я ему меняла пеленки. Глядя на него, я всегда представляю его мордашку с молочными усами, и мне всегда хочется погладить его головку и спеть баю- баю. Я хочу… — Она замолчала, потому что все посетители в ресторанчике замолчали и уставились на нее. «Отлично, — подумала Джеки, — если и не было подозрений, теперь они появились». — Должна идти, — пробормотала она Рей, попросту убегая.
И сейчас, насладившись за три дня покоем и организованностью Вильяма, она осознавала, что должна от него избавиться. Но как? Оскорбления на него не действуют… Когда он был ребенком, Джеки много грубостей ему наговорила, пытаясь от него избавиться, но ничего не сработало.
И… Странно, но ей стала приятна молчаливая компания. Он был тверд, как скала, прямо-таки якорь в ее жизни, не имеющей ничего постоянного.
Так как же ей заставить его уйти? Уйти до того, как весь городок на все лады начнет обсуждать их обоих?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Вилли, ты хотел бы полететь со мной? — ласково спросила Джеки. — Мне хочется посмотреть, какой ты пилот. — Улыбка, которой она его одарила, мед во взгляде превратила в отраву.
Один раз в детстве ей удалось от него избавиться, когда она забросила его на бревно, высоко лежащее над холодным, каменистым и бурлящим ручьем. Он перешел ручей, а потом сказал ей: «Больше я тебя не люблю», и Джеки неделю его не видела. Конечно, исправить ничего было нельзя, но ей его не хватало. В конце концов она «нечаянно» оказалась перед их домом. Его мать приказала Вилли выйти. Они не сказали ни слова — ничего нелепее оправданий нет, но когда она уходила, Вильям опять тащился позади.
«Сегодня, — думала она, — этот аэроплан будет бревном через стремнину». Только теперь она не пойдет за ним, чтобы привести его обратно.
Один из Уэйко, выбранных Вильямом, был снабжен механизмом управления для пилота и ученика, так что самолетом можно было управлять с обоих мест. Вильям был впереди, Джеки сзади, Пит, ее механик, прокрутил винт, и Джеки подала знак Вильяму, подняв большой палец, чтобы он стартовал с полосы.
Снова она над ним потешалась. Он выглядел таким милым, таким невинным, сидя здесь; каждый его жест говорил, что он хочет произвести на нее впечатление своим мастерством пилота. Она не удивилась бы, узнав, что уроки он брал из-за того, что умеет летать его героиня, Джеки.
Но Джеки знала, что пилотирование, как и все в жизни, — это талант, а таланту не научишь. Вас можно научить технике, по книгам вы можете выучиться летать, но есть талантливые, а есть те, кому в этом отказано.
Несколько лет назад авиаконструктор построил прекрасный маленький самолет об одном крыле. Он думал произвести в авиации революцию и с великой надеждой послал первого пилота испытать его. Самолет выдержал все лучше, чем ожидалось, но через несколько часов пилот погиб, по неизвестной причине врезавшись в гору.
Конструктор пытался доказать людям, что авария — результат ошибки пилота, но почти все пилоты считали, что самолет приносит несчастье. На линию выкатили второй аппарат, взлетел второй пилот — случилось то же самое. После второй аварии никто из летающей братии, оказавшись у самолета, не могли не перекреститься, или не рассмеяться, или сделать то и другое сразу.
Расстроенный конструктор пришел к Джеки и предложил ей большую сумму денег за то, чтобы она взлетела на его самолете. Джеки верила, что, если пришел твой час умирать, неважно, где ты находишься — на земле или в воздухе. По ней — так лучше в воздухе, так что она приняла предложение. Многие ее отговаривали, но она не послушала их.
В воздухе маленький самолет оказался пределом мечтаний. Слушался великолепно, хотелось летать вечно. Неожиданно первый бензобак опустел почти на три минуты раньше, чем положено. Джеки перевела переключатель на второй бак и снова запустила мотор.
Он не заработал. Либо второй бак пустой, либо закупорка бензопровода, и топливо не поступает в мотор. — Вот в чем дело, — пробормотала Джеки самой себе, задумавшись на минуту, как сообщить людям на землю, что других пилотов погубила неисправная топливная система. И что странно — перед лицом смерти ее голова была совершенно ясной. Она посмотрела на переключатель топливного бака. «Включить» и «выключить» — говорила небольшая наклейка. Или надо читать — выключить и включить? Она повернула в другую сторону, проверила мотор и… он заработал.
Смеясь, она бросила самолет к земле и получила большое удовольствие, сообщив конструктору, что в его самолете единственный недостаток — не правильная надпись на переключателе топлива. И никто, кроме Джеки, не догадался переключить выключатель по-другому. Талант? Инстинкт? Джеки жива сейчас потому, что не летала по книге.
Уже через десять минут полета с Вильямом Джеки поняла, что он никогда не сообразит повернуть переключатель в другую сторону. Вильям был ужасно хорошим пилотом: за каждым его движением стояло правило. Случайностей он не допускал, безопасность полная.
Через тридцать минут Джеки надоело до слез. Разве он не понимает, что полет — это творчество? Аэропланам и книгам не сойтись. Аэропланы движутся по воздуху. И что может быть созидательнее? Вильям летел так, как будто по облакам были расставлены дорожные знаки. Она была готова увидеть его вытянутую руку и сигнал правого поворота.
Через сорок пять минут она уже изнемогала. Показав ему, что хочет взять управление, пилотировать
