его, но все же он продолжал подниматься.
Лестница кончилась, путник вошел в просторную сумеречную залу, куда из широких проломов в стенах вливался мертвенно-белый свет молний. В мгновенья этих вспышек свеча совершенно слепла в руках Максимилиана и зала таинственно озарялась.
Максимилиан замер на ее пороге, пораженный ужасающим зрелищем, открывшимся его глазам. Посреди залы на постаменте возвышался широкий черный гроб без крышки. В нем бурлила и пенилась кровь, переполняя его и переливаясь через края, затопляя пол и ручьями устремляясь вниз по лестнице. Кровь постоянно прибывала, словно из кошмарного чрева гроба бил родник. Постамент окружали четыре коленопреклоненные фигуры в темных плащах с капюшонами, низко надвинутыми на лица. Не обращая внимание на струящуюся вокруг кровь, фигуры стояли неподвижно, подобные безмолвным стражам. Ни один из них не пошевелился, когда в залу со свечой вошел Максимилиан. Зато сильнее забила кровь из страшного гроба, заколыхалась, забурлила, волны с плеском начали рушиться на пол, разбиваясь в брызги.
Справившись с оторопью, юноша зашагал к двери, находившейся в противоположном конце залы. За дверью виднелась лестница. Почти дойдя до нее, он еще раз взглянул на гроб… Из кровавой ванны поднималось невыносимо жуткое существо. Показалась зеленая чешуйчатая голова, похожая на змеиную, по ней обильно стекали кровавые струи. Текли они и по когтистой руке, поднявшейся из наполненного кровью гроба вместе со страшной головой.
Чудовище издало рычание, круглые выпученные глаза злобно вперились в пришельца. Тут шевельнулись и темные фигуры; Максимилиану показалось, что они вот-вот поднимутся с колен… Не дожидаясь, когда это произойдет, он попятился и с гулко бьющимся сердцем бросился вверх по лестнице. Зала со страшным гробом осталась далеко внизу, смолк плеск льющейся крови. Лестница плавно изгибалась по периметру башни. Тишину разрывали раскаты грома, из бойниц дуло и свечной огонек метался, грозя потухнуть, над головой юноши бесшумно проносились летучие мыши…
Пройдя весь бесконечно длинный лестничный марш, Максимилиан вступил в последнюю, верхнюю залу. Она была просторна и абсолютно пуста. За большими островерхими окнами виднелись отвесно падающие струи ливня. Из залы три дверных проема выходили на узкий балкон, концентрически опоясывавший вершину башни; перила, видимо, давно обрушились и площадка балкона обрывалась многометровой пропастью. Эхо громовых раскатов перекатывалось под купольным сводом. Ветер дул изо всех дверей, окон и обширных проломов в стенах. Тщетно Максимилиан старался уберечь огонь свечи: заметавшись, фитилек потух. Но спустя минуту он обнаружил, что света зарниц вполне достаточно, чтобы обозревать всю залу до самых отдаленных окон.
Страх, пережитый им в нижней зале, еще не совсем отпустил его, гнетущие предчувствия заставляли учащенно биться сердце. Максимилиан переходил от окна к окну, останавливался у дверей балкона. Сколько он ни старался, он не мог обнаружить ни единого намека на присутствие призрачных существ, юноша даже начал сомневаться, происходят ли вообще их жуткие сборища.
Ближе к полуночи дождь стал редеть. В тумане струй обозначились угрюмые силуэты двух соседних башен. Зала, где оказался Максимилиан, находилась вровень с их вершинами. Тучи относило в сторону, ливень кончался, все отдаленнее и глуше ворчал гром; зарницы еще продолжали мелькать, но уже не были такими яростными, сочными, как четверть часа назад. В разрывах туч показались звезды. На их фоне отчетливо виднелись соседние башни, внизу различались замковые строения, крепостная стена, а еще дальше открывалась величественная панорама горных вершин.
Вглядываясь в звездный сумрак, озаряемый молниями, Максимилиан заметил приближающиеся к замку с разных сторон легкие, слабо светящиеся облачка. Эти мерцающие сгустки породили сильную тревогу в душе юноши. Он отошел в глубину залы и, остановившись у ниши, со страхом наблюдал, как в залу из окон, проломов и балконных дверей влетают десятки бестелесных созданий, словно сотканных из тусклого, струящегося света. Юноша почувствовал, как по его спине текут струйки холодного пота. Его всего сотрясал озноб, сердце билось учащенно и стучало в висках, как молот.
Влетая в залу, бесформенные светящиеся пятна опускались на пол и обретали человеческие формы. Полупрозрачные светящиеся фигуры начинали расхаживать, кланяться друг другу и заводить беседы. Пришельца они, похоже, не замечали. Призрачные дамы и кавалеры проходили совсем рядом с оцепеневшим от ужаса юношей и никто не поворачивал в его сторону головы, а если и взглядывали на него, то смотрели как сквозь воздух, как будто его и не было здесь.
Среди призраков были старики и совсем еще молодые люди. Иные из них были одеты в сотканные из мерцающих лучей одежды, какие носили в глубокую старину, на других Максимилиан узнавал наряды своего времени — длиннополые сюртуки, кружевные жабо и треуголки. Встречались фигуры и вовсе обнаженные, среди последних особенно много было молодых женщин, поражавших красотой. Однако, вглядевшись в прекрасные черты их холодных, словно застывших лиц, Максимилиан замечал в них что-то ведьмовское, отталкивающее.
Пожилой мужчина в круглом стоячем воротнике, в старинной одежде, с мечом на поясе, и высокая дама в длинном платье, струившемся за ней по полу, остановились возле Максимилиана. До него долетели их голоса, похожие на шелест листопада.
— Я отправила на тот свет пятьдесят пять человек, — говорила призрачная дама, — а тот, кого мне нужно было умертвить в первую очередь — какая досада! — скончался своей смертью…
— Понимаю вас, сударыня, — отвечал кавалер, — и мне, в бытность мою человеком, так и не удалось добраться до некоторых своих врагов… Вы, как порядочная женщина, использовали яд?
— Разумеется. Но одного я задушила подушкой… Это был мой муж.
— В самом деле? — кавалер расхохотался. — А я свою благоверную утопил в пруду…
Зловещая пара удалилась, но через минуту вблизи Максимилиана прошли полуголая красотка и рыцарь, с ног до головы закованный в железо. Почти повиснув на руке своего кавалера, девица жеманилась и хихикала.
— Я завлекала гостей в уединенную комнату таверны, — рассказывала она, смеясь и поводя плечиками. — Мужчины все такие глупые… Покажи им обнаженную грудь, и они побегут за тобой очертя голову хоть в преисподнюю…
— В свое время я и сам не прочь был пуститься вдогонку за хорошенькой козочкой! — прогудело из круглого, как ведро, шлема.
— А в той комнате моих захмелевших поклонников поджидал хозяин таверны с длинным ножичком… Он прятался в шкафу и выскакивал в тот момент, когда мой вздыхатель, забыв обо всем, набрасывался на меня и сжимал в объятиях… Кстати, мой хозяин должен быть где-то здесь… Вы не желаете познакомиться с ним?
— Не откажусь, моя дорогая…
Они удалились и голоса их утонули в шелесте, наполнявшем зал. Новые и новые светящиеся фигуры проходили мимо Максимилиана. Рукавом утерев пот со лба, он осторожно двинулся вдоль стены, стараясь не коснуться кого-либо из призраков. Но опасения его были напрасны: духи явно не замечали его. Два или три раза некоторые из них даже проходили сквозь Максимилиана, вызывая в нем лишь судорогу оторопи. С бьющимся сердцем, тяжело переводя дыхание, он лихорадочно озирался, выискивая среди светящихся созданий ту, ради которой явился на это жуткое сборище. Но Луизы нигде не было…
В зале не умолкали разговоры, прислушиваясь к которым, Максимилиан содрогался от ужаса и отвращения.
— Ты хоть изредка вспоминаешь меня, свою милую, обожаемую Бертольду? — говорила дама в чепце и платье времен Крестовых походов, держа под руку высокого плотного господина в меховой накидке.
— О да, — отвечал ее спутник. — Я любил тебя так нежно…
— Опять лжешь! — призрак дамы взмахнул веером. — Ты мне всегда изменял! За это я тебя и отравила…
— Только за это? Дорогая, ты преувеличиваешь. А золото, которое досталось тебе после моей смерти и которое ты спустила на своих многочисленных любовников?…
Голоса заглушила музыка. Флейты, лютни и арфы заиграли чарующую мелодию, вызвавшую среди призраков оживление; часть из них отошла к стенам, освободив пространство в центре залы, другие
