В рубленном из лиственницы на века доме, куда привел Ахенэева Яков, чадящая неугасимая лампада тускло подсвечивала изможденное, с глубокими морщинами на лбу и под глазами лицо старца.
— Этот-то, что с тобой, молчать умеет? — Старец указал пальцем на Владимира Ивановича.
— Могила, отче! Как за себя ручаюсь. Его присутствие просто необходимо. Во-первых, он мой друг, а во-вторых, в случае провала нашего предприятия, имя Загробштейна не будет опорочено врагами. Он — писатель с Земли, и собирает материал не только для отчета Сатане, но и для книги про жизнь адову. А что книга будет опубликована, сомнению не подлежит — Сам Сатана лапу приложит.
— Яша, посвяти в суть дела. Ребус какой-то, — подал голос фантаст.
— Босс, тут такая тайна открылась — закачаешься! Сегодня, благодаря Яриле, выяснилось, что я — вовсе даже и не черт!
— А кто же ты? — Изумился Ахенэев. — Самый, что ни на есть натуральный черт! Сам бахвалился, что по родословной ни одной закавыки. Или ты, фигурально выражаясь, «не черт»? Так об этом я и так знаю!
— Босс! Тайна нашего рода — больше для меня не тайна! И бабулька не зря умалчивала — опасалась за внучонка. Не черт я, Вольдемар, а — бес, в самом глубоком понимании этого слова. БЕС! Это не одно и то же.
Владимир Иванович затряс головой, стараясь понять, не нашло ли затемнение на его верного помощника.
— Лично для меня, Яша, один черт: что бес, что черт!
— Эх ты, а еще писатель… Слушай внимательно. Раньше, с тысченку-другую лет назад, бесы были бесами, а черти — чертями. Это потом уравниловку устроили… Короче, пусть лучше Ярило объяснит, а то у самого голова кругом идет!
Старец осушил огромную, воняющую хмелем деревянную кружку, крякнул и, пожевав бороду, указал Ахенэеву на грубосколоченную скамью.
— Внемли, человече, грустную историю бесов. Некогда языческие народы, от которых произошли все славяне, почитали бесов — солнечных добрых существ. Внешне бесы — копия нынешних чертей… НО вот, на славянских землях появились христианские священники и стали огнем и мечом насаждать свою веру. Людям, под страхом смерти запретили поклоняться языческим богам. Любой, сохранивший веру предков, объявлялся еретиком. Породу нашу бесовскую Христиане предали анафеме и приравняли к одному из сословий адовой нечисти, поставили на одну ступень с чертями. Хотя ранее мы не были злыми духами… И вот, на протяжении столетий, те бесы, кто выжил, вынуждены носить личину чертей. Внешне-то — похожи… Из поколения в поколение, от отца к сыну, передавалась тайна. Мы всеми силами старались сохранить чистоту крови и женили сыновей на дочерях бесов. Многие видные в иерархии ада посты и по сей день занимают мягкосердечные, добрые существа. И, клянусь тебе, ни один из них никогда не отступился от бесовской идеи. Никто и никогда не причинил людям зла. Ежели мы не могли в чем-то помочь, то скорбя смотрели на то, что вытворяют черти. И затем, тайно, но по мере сил старались исправить сотворенное ими зло… Нас в аду не так уж и много. А посвященных — и того меньше. И не возжелай Антихрист женить князя на чистопородной чертовке — ведьме Далдубовской — все осталось бы по-прежнему. Но обстоятельства сложились в нашу пользу: ведь с помощью Якова появилась реальная возможность открыто заявить о своем существовании по всем галактикам. Достаточно Загробштейну принять корону на Парасите и жениться на бесовке, и туда постепенно переселятся все остальные бесы. Возникнет новое, обособленное государство! А до тех пор — молчать, иначе пришьют государственную измену и начнут против нас травлю! Так что, о браке с ведьмой не может быть и речи. Необходимо что-то срочно решать.
Ахенэев сидел на лавке, ошарашенный рассказом Ярилы. Он-то и раньше замечал, что Яков похож на черта только внешне, но не придавал этому особого значения — а здесь такой подтекст!
А старый бес, умудренный опытом предков, попытал.
— Вот ты — писатель! Поэтому прошу об одной услуге. Сделай доброе, для бесовской братии, дело: систематизируй сведения о деятельности бесов по прежним векам. Они войдут в хрестоматийную историю «Бесовского народца», да и вообще, в энциклопедию нового государства Парасит. За труды воздадим сторицей.
Владимир Иванович согласился с предложением.
— Яш, а Эдик кто? Что-то не похож своими действиями на злыдня? — Спросил фантаст.
— Эдуард Тьмовский один из наших виднейших деятелей. Наш бес! В отличии от Загробштейна, давно посвящен в тайну и успешно работает на пользу своего народа. — Ответил за Якова Ярило.
— Эх, Эдик-Эдик, а еще друг называется! Хоть бы намекнул, — обиженно протянул Яков.
В открытую форточку влетела черная ворона. Усевшись на угловатый, окованный железом сундук, она произнесла:
— Кар-р-р, кар-р-р! — И поманила Ярилу крылом, видимо, не желая общаться со староверцем вслух при двух свидетелях.
Ярило, нимало не удивившись, поднялся и подошел к важно обирающей перья птице. Ворона цапнула одной лапой бороду беса и притянула его к себе. Пощелкав какое-то время клювом у уха старца, ворона разняла лапу и отпустила бороду, оставив в когтях несколько волосин.
— А ты не брешешь? Сам святой Влас[52] баил? — спросил с сомнением Ярило у гостьи.
— Кар-кар?! — возмутилась чернокрылая и, похлопав себя одним крылом по костлявой груди, другим, в знак своей искренности, чиркнула по отливающему синевой горлу.
— Ладно, верю! — Успокоил разволновавшуюся птицу старец. — Проваливай! Еще что выпытаешь, сразу ко мне.
— Как на кар! — Запереминалась с лапы на лапу ворона.
— Ух, ненасытная, — ругнулся Ярило. — На, лопай! Получив от беса изрядный кусман сыра, ворона шмыгнула в форточку и пропала.
— Ну вот, сынки! Дождались, дотянули… Эта дрянь Далдубовская без твоего, Яков, присутствия брачный контракт по всей форме обстряпала. Прими поздравления…
— Нет уж, извините, — взвихрился бес Яков. — Немедленный развод! Прямо сейчас пойду и разведусь. Натуральная чертовщина!..
Яша забегал по хате, но тут же сел опять, поняв, что эмоции здесь неуместны.
— Что делать теперь? — Беспомощно простонал он. — Подскажите?
— Развод — это точно, но как? — Лицо старца еще больше сморщилось. — Может, писатель подкинет мыслишку?
Ахенэев еще не до конца проникся сознанием случившегося. Какая-то, почти опереточная сценка разыгрывалась у него на глазах. А раз так, то и выход из положения должен соответствовать завязке.
— А что, Яша? Может быть ей любовника подсунуть? И с ним же — прихлопнуть! Скандал, развод и — ты как и прежде — свободный и независимый… На Земле, по крайней мере, сработало бы на сто процентов!
— Погоди-ка, погоди-ка, босс! — Яков заходил вокруг Ахенэева кругами. — А что, вполне подойдешь! Далдубовская — дама с претензиями, и на писателя, тем более с Сатанинской метой, клюнет — нечего и думать! Ну молодец, ну фантаст!
— Да я не о себе, об Эдике… Ты представляешь, что произойдет с Эльвирочкой, узнай она о моих похождениях?
— С Эльвирочкой? Босс, полный вперед! Сестричку беру на себя! Объясню — она поймет. Не боись… — и, видя нерешительность Ахенэева, попробовал сыграть на самолюбии. — А еще друг! Ну можешь ты меня вынуть из петли?!
— Ладно, Яша, будь по твоему, — сдался Владимир Иванович, — если конечно, графиня не почувствует подвоха. Но перед спектаклем обговорим детали с Эльвирочкой. Во избежание лишних эксцессов…
— А где Ваша подружка-то? — спросил молчавший до сих пор Ярило.
— Да здесь она. Прилетела на игрища, услышала, что Вольдемар обретается в седьмом круге. Любовь у них! А живет, скорее всего в отеле «Соблазн». Только — предупреждаю заранее — чрезвычайно
