По залу пронесся сдавленный всхлип. А старший черт продолжал.
— Уважаемый Владимир Иванович соблаговолил осчастливить Чистилище своим посещением. Более того, им внесены ценные коррективы, послужившие основой для полной реорганизации методов отсева сбесившихся. И результаты не замедлили сказаться. Так, на сегодняшний день процент отсеявшихся по сугубо объективным причинам снизился до шестидесяти пяти.
Антихрист, утомленный пространным словесным реверансом, наклонил сифон, испил шипучки.
— Думаю, выражу общее мнение тринадцати: просить писателя Ахенэева побыть с нами, одарить вниманием. Это не займет много времени. А также просить его разделить, в дальнейшем, скромную трапезу.
Яков исподволь ущипнул Владимира Ивановича за руку, прошелестел:
— Соглашайся! Не прогадаем. Заодно окунешься в первый круг. В самую гущу…
И Ахенэев, согласно наклонив голову, занял место за столом заседаний. Комиссия продолжила работу в новом составе.
Председательствующий привстал, звякнул в колокольчик и зычным голосом объявил.
— Введите преставившуюся.
Вошла стройная кокетка и, скромно потупив глаза, опустилась на скамью грешников. По бокам встали два вымуштрованных черта. Председательствующий водрузил на рыло очки и завел Панихиду.
— Пузырева Анна, 19… года приставления. Образование — незаконченное среднее. Национальность — не установлена. Семейное положение — четырежды разведена, детей — абортированных — двадцать восемь, рожденных — не имеет. Ранее судима, профессия — путана.
Председательствующий возмущенно затряс прямыми лакированными рогами.
— Кто составлял этот документ? Путана?… — Проститутка! — Он продолжил чтение. — Состояние здоровья на момент преставления: наркомания, хроническая гонорея, СПИД. Заслуги: двести пятьдесят зараженных гонореей, семь — спидом. Триста семьдесят четыре донесения в органы внутренних дел о близких знакомых. Из которых: на сто шестьдесят восемь заведены уголовные дела, сто пятьдесят отправлены в места отбывания наказания, шестнадцать — дали согласие на сотрудничество. Личина для окружающих в земной жизни: легенда — вдова погибшего капитана дальнего плавания.
Председательствующий захлопнул дело.
— Кто из членов Административной комиссии желает высказаться?
Семерка представителей от адовых кругов переглянулась. Двое, сидящих отдельно, на отшибе, зашептались, затем один из них бесцветно произнес.
— В сношениях с лицами какого гражданства замечена?
Председательствующий вновь раскрыл досье, залистал страницы.
— Предпочитала разовые контакты с особями индуистского и магометанского вероисповедания. В длительных связях не состояла.
Поднялся представитель кругов.
— Беру. Приемлема… Голос ей не подключайте. А то, пока до места доберемся, все нервы своими стонами вымотает.
Председательствующий ударил молоточком по гонгу.
— Секретарь, запротоколируйте — в третий круг.
— Что я тебе говорил? — Не удержавшись, бекнул на ухо Ахенэеву Яков.
— Кара — она завсегда — кара! Старая, новая ли — разницы нет. Ну, будем… — Они сдвинули кружки, чокнулись. — О-о-о, крепка, зараза…
Тот, что позеленей лицом, цвикнул сквозь редкие зубы, закусил мануфактурой. Другой, фиолетовый, икнул с натугой и, решив употребить натуральный продукт, выколопнул из кармана хлебную корку, понюхал, завернул в бумажку и спрятал обратно.
— Может, по второй, догонимся? — Фиолетовый колыхнул оставшуюся в бутыле муть.
— Э-э-э, наливай! Процедура повторилась. Щербатого развезло.
— Знаешь, сколько я ловлю заразы зараз? Пятьсот литров. Первака! А-а-а… Теперь считай: часть — вахтеру, часть — во второй круг, зато остальное — мое! Подсчитал? А-а-а… А ты — переходи… Нет! — Щербатый громыхнул кулаком по ящику, служившему скамьей. — Кара — Кормилица. А аккумулятор — из- под земли достану!..
Владимир Иванович, Яков и сопровождающая их комиссия прошествовали мимо очумевших, упитых в стельку грешников в кабинет ЛИХА: лечебно-исправительного хозяйства ада.
Посреди кабинета, вводя входящих в священный транс кишкоблудства, в состояние благостного шока, восстоял претенциозно сервированный банкетный стол.
— Живут же, черти! — Архангел Гавриил сглотнул набежавшую слюну, потянулся к угощению, наизысканнейшим яствам.
— Рассаживайтесь, гости дорогие… — к Ахенэеву, скользящей походкой приблизился высокопоставленный чиновник. Костюм — тройка, серповидные окладистые рога, упругий, на отлете, хвост, да и вообще, сама манера держаться говорили о его принадлежности к элите ада.
— Кто это такой, весь из себя галантерейный? — Тихо поинтересовался у Якова Владимир Иванович.
— Бахусидзе. Глава ЛИХА. Пижон и ловелас — конченый! Тамадой, наверное, будет.
Чиновник предупредительно отодвинул кресло, неназойливо подтолкнул Ахенэева.
— Устраивайтесь, пожалуйста…
Яков примостился рядом.
Глава ЛИХА мягко осел по другую от Владимира Ивановича сторону, доверительно промычав, посетовал:
— Вот так и живем… На нервах, на пульсе,… - Он кивнул на телевизионный экран. Шла прямая передача с рабочих мест цеха готовой продукции. Вокруг современной аппаратуры — модернизированной самогонной установки, высотой в двухэтажный дом, копошились грешники. Лихачи: алкоголики, хулиганье, скандалисты, алиментщики, кляузники — народец, как на подбор, один другого хлеще, трудились на отказ. Не шатко, не валко.
— Видите — контингентик?! Что от них ожидать? К тому же воруют, спиваются… Сплошные убытки… — Бахусидзе придвинулся вплотную. — Между нами говоря, осточертело… Может поменять технологию? Перейти на выпуск жидкого стекла? Не знаете, есть ли в нем градусы? А то и стекло выхлебают…
— Да, действительно, задачка… — Ахенэев осмотрелся.
Стены кабинета пестрели плакатами, разъясняющими форму бытия в первом адовом круге, его концепцию.
— От чего заболел — тем и лечись!
Похмелье — не порок!..
Сивушным маслам — знак качества!
Владимир Иванович криво усмехнулся; шалая мыслишка опять загуляла, взбудоражила мозг.
— Причем, технология?… Чертовщина, да и только, — подумал он и добавил. — Наваждение!..
— Слышь, писака, — Яков дернул Ахенэева за рукав, отвлек от дум. — Хорош гнать гусей! На-ка, хлопни рюмашечку… — Сидишь, губы равняешь, как у тещи на блинах…
Владимир Иванович в нерешительности замялся, но тут же одернул себя.
— Идиот! Белая ворона! Выкаблучиваюсь… Я — посланец Сатаны! Смелее! — И Ахенэев, приободрившись, одним махом опустошил оправленный в серебро кубок.
А гульба набирала размах: Антихрист выдавал приперченные, с душком истории, председательствующий нализался до чертиков и уткнулся рылом в холодец, да так и затих…
Бахусидзе шатнуло к Владимиру Ивановичу.
— Бидже-о! Только ты меня понимаешь! Вот где оно, Лиха, сидит. — Он судорожно перехватил горло когтистой лапой.
Владимир Иванович поддакнул.
— У нас бы за такие дела — мигом определили… Что и говорить, сплошное безобразие!
