Апшеронском полуострове.
— Прекрасная новость для Владимира Ильича!.. Да, товарищи, наш Мешади из скромности не сказал, что на митинге в Шемахе в него стреляли и пуля пролетела в сантиметре от виска. О чем, кстати, я узнал от совершенно постороннего лица.
— Ну зачем вы об этом, товарищ Степан. — Азизбеков покачал головой.
— Затем, Мешади, чтобы все помнили об опасности, которая нам угрожает. Турки наступают. Борьба идет не на жизнь, а на смерть… А теперь я попрошу кого-нибудь из присутствующих отнести наш рапорт на радиостанцию. Хотя… — Шаумян взглянул в окно, — относить, пожалуй, не надо. Идет товарищ Громадчиков.
Инженер Громадчнков недавно прибыл в Баку с мандатом, подписанным Лениным, для организации радиосвязи с Центром и сейчас заведовал этой связью. Вместе с ним прибыла радиостанция и опытные радиотелеграфисты.
— Вам письмо, товарищ Шаумян, — сказал Громадчиков, подавая пакет.
Шаумян взглянул на почерк.
— От Владимира Ильича…
Он прочел письмо сначала про себя, потом вслух:
— «… Мы в восторге от вашей твердой и решительной политики. Сумейте соединить с ней осторожнейшую дипломатию, предписываемую, безусловно, теперешним труднейшим положением, — и мы победим».
…Был поздний вечер, когда Фиолетов возвращался домой. Он шел медленно, задумавшись, походкой очень усталого человека. Он думал о письме Ленина, о положении на фронтах, таком еще тревожном. Плохо обученные, впервые взявшие в руки винтовку, красноармейцы не могли сдержать наступление регулярной турецкой армии.
Уже возле дома Фиолетова остановил патруль.
— Стой! Кто идет? Именем революции…
Фиолетов достал из кармана пропуск. «Дан сей от коменданта г. Баку… для беспрепятственного прохода после 10 час. вечера».
— Пожалуйста… — Старший наряда вернул пропуск и, козырнув, с интересом посмотрел на Фиолетова.
Прошло несколько дней, и Фиолетов, зайдя к Шаумяну, застал у него в кабинете председателя Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией Тер-Габриеляна, того самого, который по распоряжению Ленина привез в Баку броневики и аэропланы.
— Я не помешал? — спроспл Фиолетов.
— Ничуть. Присаживайтесь и слушайте. Товарищ рассказывает о встречах с Владимиром Ильичем в Москве.
— Да, встречи были очень интересные и полезные. Владимир Ильич живо интересовался всем, что происходит у нас. Если бы не огромное внимание Ленина, наш военный отряд еще долго бы не пришел в Баку. Пришлось побеспокоить Владимира Ильича на заседании Совнаркома — передал записку: «Умоляю Вас, прикажите Центроброни, чтобы она завтра непременно погрузила бы Бакинский отряд, иначе я буду бессилен сделать что-нибудь для немедленного отъезда». Ленин сразу ответил, тоже запиской: «Почему не обратились ко мне раньше? Ваш телефон? Что такое Центробронь? Ее телефон?» Отвечаю, понятно, опять запиской: «Центробронь — организация, имеющая в своем распоряжении все броневые автомобили. Телефона нет. Адрес: Знаменка, номер пять, особняк Долгорукова. Мой телефон такой-то». В общем, отправили мы отряд.
— Мне приходилось беседовать с Владимиром Ильичем, — сказал Шаумян. — И каждый раз я поражался, насколько правильно и точно он оценивает обстановку в стране.
— Я в этом тоже убедился, товарищ Шаумян. Когда я высказал Ленину желание бакинского пролетариата национализировать нефтяные промыслы, то первым вопросом его было: достаточно ли сильны мы сознательно и организационно, чтобы провести в жизнь эту величайшую победу рабочего класса?
— Похожие мысли одолевали и меня, Степан Георгиевич, — тихонько сказал Фиолетов.
— Я помню, Ванечка… Но, как вы знаете, Владимир Ильич был целиком за национализацию. Значит, он верил в способность бакинского пролетариата осилить это грандиозное дело… — Шаумян взглянул на Тер-Габриеляна. — Простите, мы помешали вам…
— Да у меня почти все. Хочу только сказать, что товарищ Ленин неоднократно выражал при мне свое восхищение… да, да, Степан Георгиевич, восхищение политикой Бакинского Совета и самого товарища Шаумяна, которого он высоко ценит.
Шаумян смутился.
— Ну зачем вы это…
— Затем, что так было. Владимир Ильич говорил о своей постоянной готовности поддерживать бакинский пролетариат морально и материально. «Все для Баку» я слышал не только из уст вождя, но и на заводах, где довелось побывать. Так говорили рабочие, которые считали счастьем приветствовать стойкий бакинский пролетариат.
День 19 июля выдался на редкость знойный. С белесого, выгоревшего неба нещадно палило солнце, но на Приморский бульвар со всего Баку двигались люди. Ожидался приход отряда Петрова, посланного по указанию Ленина на помощь красному Баку.
Фиолетов пришел на бульвар вместе с Джапаридзе. Весь берег был запружен народом. В чахлой тени тополей стояли отряды красноармейцев, оставшиеся охранять город. В начищенных до блеска трубах духового оркестра сияло солнце. Легкий, почти незаметный ветер чуть шевелил приветственные лозунги над трибуной, где уже собрались комиссары и члены Исполкома Бакинского Совета.
Фиолетов и Джапаридзе тоже поднялись на трибуну.
— Ванечка, как всегда, абсолютно точен, — сказал Шаумян.
— А я? — Джапаридзе сделал вид, что обиделся.
— Вы, Алеша, однажды опоздали на заседание Совнаркома на целых четыре минуты.
— А вы все не можете это забыть!
— Тише, товарищи! Идут, — прервал шутливую перебранку Азизбеков.
Колонна показалась со стороны военной гавани. Впереди на буланом коне с белыми повязками на тонких ногах ехал бородатый красавец в бурке, папахе, с шашкой на боку и кинжалом у пояса.
— Это товарищ Петров, — тихонько сказал Шаумян. Он уже успел познакомиться с комиссаром отряда. — Офицер царской армии, но предан революции и, говорят, беспредельно храбр.
Рядом с Петровым, тоже на красивом коне, ехал восточного облика человек в штатском. На нем была горящая огнем красная шелковая рубаха и лихо заломленная шапка.
— Илья Львович Тамаркин, командир…
Поравнявшись с трибуной, командир и комиссар остановились и, повернувшись к стоявшим там людям, взяли под козырек.
— Товарищ председатель Бакинского Совета Народных Комиссаров! — раздался громкий голос Петрова. — Отряд преданных Советской власти пехотинцев, кавалеристов, моряков и разведчиков, посланный в Баку по указанию товарища Ленина, прибыл в ваше распоряжение. Комиссар Петров.
К краю трибуны подошел Джапаридзе и, облокотясь руками о перила, крикнул:
— Здравствуйте, русские братья! Здравствуйте, товарищи! От имени Бакинского Совнаркома и Бакинского Совета рабочих и красноармейских депутатов приветствую вас на азербайджанской земле. Отрадно знать, что и на этот раз на помощь Баку пришла Советская Россия…
Потом был парад. Гремел оркестр. Дирижировал маленький лысый капельмейстер, еще недавно игравший в фешенебельном ресторане «Метрополь».
«Пожалуй, теперь мы выстоим», — думал Фиолетов, глядя на проходившие войска. Он вспомнил горькие, но в общем-то верные слова Лядова, который говорил, что в местных красноармейских частях много случайного элемента. В Каспийской флотилии тоже не все ладно…
Но вот подошли к трибуне матросские части, и Фиолетов не мог не обратить внимание на незнакомого
