— У вас тут экзотично и стильно, как в средневековом замке! — попыталась подольститься к хозяину Вера.
— Кхе! — снова кашлянул Савельев и пошевелил бровями. Кажется, комплимент его совсем не впечатлил.
— А мы к вам по делу, Иван Иваныч, — решительно сказал Бабст. — Видите ли, мы изучаем историю Пырьевска...
— Кхм, — кивнул Савельев с таким видом, словно к нему каждый день приходили любители краеведения, и снова погрузился в чтение.
— Нам правда нужна ваша помощь! — умоляющим тоном сказала княжна. — Вы один знаете, кто такой был Вакх Волосатый.
Савельев закрыл старинный манускрипт, заложив его сложенным вчетверо тетрадным листком, и вновь подарил гостей своим вниманием.
— Понимаете, мы химики, — поправив очки на носу, продолжала наступление Вера. — Перед вами, как уже говорилось, Константин Бабст. Он работает в музее знаменитого русского ученого Менделеева. И вот, проводя инвентаризацию, он нашел документ...
Услышав слова «инвентаризация» и «документ», архивариус перевел взгляд на Бабста.
— Если вас интересует конкретика — то это была рабочая тетрадь Дмитрия Ивановича, — пояснил тот.
— ...содержавшая информацию, — продолжила княжна, — о разных... м-м... неисследованных веществах, таящихся в русской земле!
Савельев вновь потянулся к манускрипту.
— Половину тетради, если не больше, занимали записки любимого ученика Дмитрия Ивановича, князя Собакина. Как раз посвященные Пырьевску, — поспешил на помощь Бабст.
Савельев убрал руку с кожаной обложки манускрипта и потеребил растительность на щеках.
— Менделеев отправлял учеников в разные экспедиции, и Лев Сергеич Собакин как раз занимался вашим городом. Это открытие имеет для науки огромное значение, — проникновенно сказала Вера.
— Кхм! — с сомнением хмыкнул Савельев.
— А интересует нас, собственно, некая Вакхова полоумь-трава, о которой пишет князь, — перешел к делу Бабст.
Сухой полукустарник на лице архивариуса вдруг задвигался, словно по саванне прошел ветер. Савельев снова хмыкнул, а потом вдруг сказал:
— Ну-ну!
Посетители переглянулись: прогресс был налицо.
— В Интернете мы прочитали, что в вашем городе в семнадцатом веке жил какой-то юродивый по имени Вакх, — поспешил развить успех Костя.
Архивариус положил руку на манускрипт и прикрыл глаза.
— Только, пожалуйста, не уходите в себя! — заволновалась княжна. — Я сама читала записки князя, поверьте! Я — его внучатая правнучка...
— Любопытная информация, — потянулся Савельев и хрустнул всеми суставами.
Он встал с места, прошаркал в дальний угол подвала и вскоре вернулся оттуда с пухлой конторской книгой.
— Собакин интересовался Вакховой травой? Я этого не знал.
Он раскрыл регистрационный журнал и заскрипел школьной шариковой ручкой.
— Я думала, вы гусиными перьями пишете! — не удержалась княжна. — Как летописец Нестор.
— Тут вот распишитесь оба, — Савельев передал княжне ручку.
В конторской книге была указана сегодняшняя дата, а рядом значилось:
Савельев внимательно изучил автографы гостей. Мелкую французскую вязь княжны с сомнением поскреб ногтем, к большому и квадратному слову «БАБСТ» отнесся с большим доверием. Затем он закрыл конторскую книгу и медленно прошаркал в обратном направлении, чтобы водрузить кондуит на место.
— ...и последующее слияние с природой, — раздался в этот момент на лестнице голос Живого. — Таким образом, обещанный индейцами майя конец света отменяется, все живут дальше! За чуваками будущее, я гарантирую это!
— Майя все давно умерли. Смотри лучше под ноги, — отвечал ему невозмутимый голос Савицкого.
Вскоре недостающие участники экспедиции уже стояли в круге света, с интересом оглядываясь по сторонам.
— Кхм? — закаменел лицом Савельев, глядя на новых посетителей.
— Это свои, свои, наши! — успокоил его Бабст. — Петр Алексеевич, правнук князя Собакина. И наш практикант, Павел.
Савельев приблизился к Савицкому и вгляделся ему в лицо. Никогда еще на Петра Алексеевича не смотрели так пронзительно и строго. «Сейчас покаюсь. расскажу, как в девяностые от налогов уходил», — подумал он, но директор архива остался доволен осмотром.
— Похож. Портретно, — буркнул он. — Но учтите — в руки не дам, читать буду сам. И распишитесь в книге учета.
Вновь была извлечена конторская книга, и к подписям Веры и Бабста прибавились затейливый Пашин иероглиф и разборчивое «ПСавиц» собакинского отпрыска.
— Житие Вакха нашли! Вот молодцы! — похлопал Костю по плечу Петр Алексеевич.
Бабст приложил палец к губам:
— Тише! Нам оказана большая честь. Как химикам, изучающим вещества земли российской.
— Ха, а я сразу заметил, что ребята тут конкретно так веществами заправились! — оживился было Паша, но княжна нежно прикрыла ему рот ладонью. Живой повернулся к ней, ожидая продолжения, но наткнулся на недобрый взгляд Кости и поспешил отойти в тень.
Тем временем архивариус подошел к стеллажам и бережно достал двумя руками огромный, оплетенный в кожу рукописный сборник.
Он вернулся к столу и положил на него драгоценную книгу.
— Света мало, — озабоченно пробормотал он и снова исчез в темноте.
Живой покрутил пальцем у виска, указал архивариусу в спину, затем провел ногтем по горлу, как бы спрашивая: «Дядя в своем уме, не прирежет нас?» Бабст в ответ указал на Живого, тоже покрутил пальцем у виска, затем кивнул в сторону Савельева и отрицательно покачал головой, что означало: «Да понормальнее тебя будет». «Тогда базара нет», — развел руками Паша и потрогал кожаную обложку.
Вскоре вернулся хозяин со второй керосиновой лампой. Он уселся за стол и осторожно раскрыл потемневшие страницы. Остальные столпились вокруг него, как ученики вокруг классного руководителя, выставляющего в журнале годовые отметки по поведению.
С трехцветной миниатюры на участников экспедиции смотрел заросший буйной растительностью лик того, кого они искали, — Вакха Волосатого.
— Источник, заслуживающий доверия, — сказал Савельев. — Единственная сохранившаяся рукопись. Лицевая. Автограф. Написано по смытому пергамену почерком семнадцатого века.
И он медленно начал читать:
Житие Вакха Волосатого
