Майк попытался выдавить из себя смешок, но он застрял где-то в горле. Его руки в хирургических перчатках машинально теребили рукава халата. Холодный пот тонкими противными струйками тек между лопаток.
Труп был запакован в полупрозрачный пластиковый пакет с длинной «молнией». Когда Джош расстегнул замок, Майк непроизвольно попятился.
— Можно приступать, — объявил Джош. У Майка пересохло во рту. Руки перестали мять халат и принялись теребить огненно-рыжую шевелюру. Майк не впервые участвовал во вскрытии — за шесть семестров он распотрошил достаточно покойников, чтобы населить ими среднебюджетный фильм ужасов. Но ни один из тех трупов не был таким…
Тело молодого мужчины показалось ему каким-то бледным — почти серо-голубого цвета. Глаза были плотно закрыты, широкие скулы проступали сквозь кожу. Тело постепенно начинало коченеть — квадратная челюсть выдвинулась вперед, шея напряженно вытянулась. И — ни одного повреждения, ни синяка, ни крохотной царапины. Внимание привлекала только красочная татуировка на правом плече.
— Красивый дракончик, — прокомментировал Джош. — Но кожи испортил примерно на триста долларов.
Майк не был слишком сентиментален, однако такое циничное замечание его покоробило. Он, конечно, напоминал себе, что подработка в донорского банке кожи — отличная прибавка к стипендии и великолепная практика для будущего хирурга… но от этих напоминаний легче не становилось. Поведение однокашника тоже не ободряло — оно не имело ничего общего с профессиональным хладнокровием, приобретаемым вместе с опытом, отнюдь — Джош Кемпер таким родился. Он едва не вылетел из медицинской школы штата Колумбия за жонглирование двумя поджелудочными железами во время практики по нормальной анатомии. В общем тогда еще стало ясно, что из парня выйдет отличный патологоанатом.
Майк был другим, и на первом вскрытии едва не свалился в обморок, стоило профессору сделать первый надрез. За последующие три года он научился сдерживаться, но не до такой степени, чтобы ему доверили скальпель хирурга.
— Если бы не татуировка, — приговаривал Джош, любуясь на труп, — это был бы экземпляр высшего сорта. Руки-ноги на месте. Даже банк глазных трансплантантов еще не успел поживиться — видишь, зенки пока на месте.
Майк опустил глаза и отвернулся, пытаясь взять себя в руки. «Мы делаем нужную и полезную работу», — твердил он себе. В конце концов человеческое тело — это набор запчастей. Кто-то должен разбирать их, если есть нужда в подержанных сердцах, почках, печенках, глазах, коже… Майк поймал себя на том, что с содроганием пересчитывает полки морга, обступившие их с трех сторон.
— Если хочешь блевать, делай это здесь, — строго заметил Джош. — В операционной все должно быть стерильно.
— Я не собираюсь блевать, — процедил Майк.
— Серьезно? Честно говоря, этот парень выглядит куда лучше, чем ты. Слушай, Майк, пора привыкать к таким штукам. Перед нами просто кусок мяса, а мы — всего лишь разделыватели туш.
— Ты мерзкий тип, Джош.
— Так ведь потому-то я тебе и нравлюсь. Ну, ладно, давай заниматься делом. Сними пока ему бирку с большого пальца, а я возьму журнал.
Стараясь дышать через рот, Майк обошел открытый контейнер.
«Вот теперь ты мыслишь как врач», — с удовольствием отметил Майк. На лице у него даже возникло подобие улыбки. Возникло — и тут же исчезло. Ничего похожего на пластиковую идентификационную бирку на пальцах трупа не наблюдалось.
— Эй, Джош! — окликнул Майк. — Я что-то не вижу бирки.
Джош подошел, задумчиво пошлепывая журналом по затянутой в резину ладони.
— Она иногда слетает с пальца.
— Да я смотрел. Нет нигде.
Джош пробормотал какое-то ругательство, взял журнал под мышку и принялся искать в ящике. Приятели обыскали все углы, перетряхнули пакет — безрезультатно.
— …Мать твою, — процедил Джош. — Фигово. Ну и козел этот Эклмен!
— Что за Эклмен?
— Отвечает за все морговские бумажки. Ведет журнал регистрации, цепляет бирки на трупы, и все такое. Короче, здоровенный кусок дерьма, и пьет как… — Джош развернул журнал. — Зато здесь все в порядке. Вот: «Деррик Каплан, около двадцати пяти лет, блондин, глаза голубые. Диссенция аорты. Умер в приемном отделении реанимации».
Майк внимательно посмотрел на труп.
— Блондин — это точно. Но вот выглядит он явно не на двадцать пять. А про татуировку там ничего не написано?
Джош покачал головой.
— Ничего. Но я же сказал: Эклмен — полнейший козел. У него периодически случаются проколы, особенно когда из «скорой» покойники идут косяком. Ты же знаешь, какая заваруха была прошлой ночью…
— Джош, может, все-таки уточнить у кого-нибудь? Вдруг это другой труп?
Джош почесал кадык, покосился на носилки, стоящие у двери лифта, и решительно сказал:
— У нас есть разрешение и есть тело. А самое главное — операционная давно готова. Пойдем счищать с него шкуру.
И он широким шагом отправился за носилками. Майк посмотрел на вытатуированного грозного дракона и подумал: «Будем надеяться, Джош знает, что делает».
— Смотри внимательно, — сказал Джош тоном фокусника, собирающегося исполнить свой коронный номер. — Сейчас будет такое зрелище — закачаешься!
Майк, кусая губы (к счастью, под хирургической маской этого не было видно), страдальческими глазами наблюдал за тем, как Джош колдует над одним из мешков с соляным раствором, свисающим со стойки для капельниц. Внезапно раздалось угрожающее шипение — ожил насос, и труп, лежащий на столе, стал раздуваться, словно большая резиновая игрушка.
— Клево, да? Соляной раствор заполняет подкожный слой, — пояснил Джош. — И отделяет дермис от жировой прослойки. После этого гораздо проще сделать качественный срез.
Майк кивнул. Отвращение боролось в нем с любопытством. Грудь трупа — гладко выбритая, обработанная бетадином, раздувшаяся от соляного раствора — уже не выглядела частью человеческого тела. Кожа сделалась гладкой, истонченно-нежной и приобрела оттенок, какой Майк видел только в каталоге «Дж. Крю».
— Крови много будет? — осторожно осведомился он.
— Не слишком, — успокоил Джош, придвигая к себе кювету с инструментами. — Разве только когда его перевернем — в основном, кровь скапливается вдоль спины.
Вооружившись инструментом, напоминающим нож для нарезки сыра, он с гордостью продемонстрировал Майку острое сверкающее лезвие.
— Видишь вот этот ограничитель? Выставляем на 0,9 миллиметра. Нужно срезать такой тонкий слой, чтобы через него можно было смотреть, как через матовое стекло.
Он поднес инструмент к ключице трупа. Майк хотел отвернуться, но, стиснув кулаки, пересилил себя. Через несколько месяцев ему придется работать в реанимационном отделении неотложной помощи. А там увидишь вещи и пострашнее.
Джош ловким движением сделал первый разрез через всю грудь покойника. Струйка темной, лишенной кислорода крови побежала в сточные канавки на хромированном столе.
Отделив полоску кожи на ребре, Джош быстро развернул кисть, отрезая край, — и, аккуратно ухватив кожу двумя пальцами, показал образец приятелю. Слой действительно оказался почти прозрачным.
