Малдер подошел к столику, снял резинки и стал раскладывать снимки. Фотографии из первой пачки потрясли Скалли едва ли не больше, чем изуродованные тела, лежащие на полу. Снимки, датированные началом семидесятых, запечатлели раненых солдат — некоторые из них полностью утратили человеческий облик. Скалли догадалась, что это люди, только по форме носилок, обычных для военных госпиталей.
— Ожоги напалмом, — сказала она, покачав головой. — Площадь поражения не меньше двадцати процентов. Эти несчастные были обречены. А скорее всего фотограф заснял уже трупы.
Она просмотрела вторую пачку. Опять обнаженные мужские тела на точно таких же носилках. Но на поверхности тел ни единого повреждения, ни единого шрама. Эти люди выглядели совершенно здоровыми. Везде была указана дата съемки — 7 июня 1975 года.
Скалли задумалась, пытаясь понять, что означает эта странная фотоэкспозиция.
— Судя по носилкам, съемка проводилась в госпитале МЭШ, — начала она рассуждать, но осеклась, заметив, что Малдер сличает два фотоснимка. На одном было изуродованное тело, на другом — целое и невредимое.
—. Посмотри, Скалли!
Скалли склонилась над фотографиями и сразу поняла, что именно так потрясло напарника. Хотя на первом снимке правая щека раненого начисто отсутствовала, не было никаких сомнений — на обоих фото один и тот же человек. Она сверила цифры, проставленные в уголках фотографий, и покачала головой.
— Наверное, перепутаны даты. Такие ожоги не заживают. А если бы он как-то умудрился выжить, то по всему телу остались бы рубцы и шрамы.
Малдер, казалось, совсем не слышал ее. Он раскладывал фотографии по парам и в одном случае опознавал солдата по форме ушей, в другом — по разрезу уцелевшего глаза. Некоторые раненые были изуродованы до неузнаваемости, но и тех, которых удалось опознать, вполне хватало, чтобы утверждать: искалеченные люди за три года совершенно поправились. Малдер вопросительно посмотрел на Скалли.
— Я знаю, к чему ты клонишь. Не может быть. Замена небольших участков кожи искусственной — да, допускаю. Но ничего похожего на это! Медицина — это наука, а не магия, Малдер. Здесь просто что-то напутано.
Малдер пальцами отбил на краю стола барабанную дробь. Он знал, что Скалли не права, но доказать это пока не мог. Да и некогда было — своей очереди дожидались листы, заполненные печатной информацией.
Первая страница оказалась каким-то списком — имена, цифры, диагнозы, распределенные по колонкам. Скалли узнала знакомую форму регистрационного листа госпиталя. Цифры — личные номера военнослужащих — отличались, как и имена, но диагнозы были на удивление одинаковыми. У всех ожоги различной степени, причиненные напалмом или другими агрессивными химическими веществами. Площадь поражения — от пятидесяти процентов и выше. У некоторых — семьдесят, что означало неизбежную мучительную смерть.
— В списке сто тридцать человек, — подсчитал Малдер. — И у всех такие же серьезные ожоги, как у солдат на фотографиях… Оп-па! Гляди-ка! «Эндрю Палладии, ожоги напалмом, восемьдесят девять процентов кожи»!
Скалли не поверила, пока не прочла сама.
— Что скажешь? — осведомился Малдер. — Еще одна ошибка, как даты на снимках.
— Может быть, не ошибка, — допустила Скалли, — может быть, сознательная фальсификация. Эндрю Палладии скоро умер бы, получив такие ранения. Он мог выжить только в ожоговом центре, но провел бы остаток жизни в койке под капельницей. А уж никак не в пещере в диких горах.
— Если только…
— Что?
— Если только эти фотографии не подлинные, — сказал Малдер, выкладывая из конверта последний лист, — Если только Палладину не удалось создать идеальную искусственную кожу.
— Малдер!..
— Посмотри сюда. Это карта. На ней план госпиталя. Ван Эппс дал нам такой же, но с одним существенным недостатком — там отсутствует подземный этаж.
Скалли взяла у него листок. В самом деле, два уровня: верхний — палаты и коридоры, и нижний — подземные ходы и залы. Схема была исполнена довольно грубо. Каждое подземное помещение было помечено буквами и цифрами. И никаких объяснений. Впрочем, важнее было другое — официальный план госпиталя не включал в себя подземелье.
— А что, если все эти залы и переходы не разрушены до сих пор? — прошептал Малдер, я глаза его засверкали. — Что, если в подземных палатах остались следы научной деятельности Палладина?
Малдер быстро собрал фотографии, сложил пополам реестр и спрятал свою добычу. Карту сунул в карман. Скалли догадалась, что он намерен проверить свою версию на месте.
— Двадцать лет прошло, — в который раз напомнила Скалли. — Даже если подземные залы сохранились, в них уже ничего не найти, кроме мышей и плесени.
— Думаешь? А я считаю, что этих двоих, — он указал на трупы, — убили не просто так. Преступник знал, что они прячут какие-то документы. Но при обыске ничего не нашли. А мы нашли!
— Что нашли?
— Доказательства успеха Эмайла Палладина. Эти солдаты прибыли в Алькат, чтобы умереть, а в госпитале, судя по фотографиям, им вернули здоровье. Палладии сотворил настоящее чудо, но за это чудо пришлось дорого платить. Жизнями других людей. Перри Стэнтона, медсестры, полицейского, Аллана и Рины Троубридж.
С точки зрения Скалли, такая версия была абсолютно надуманной. Ее радовало лишь одно — Малдер не пытался приплести сюда Пожирателя кожи.
— Но зачем тогда Палладину понадобилось скрывать свой триумф? Разве человек, совершивший чудо, станет убивать свидетелей?
— Я и сам пока не могу это объяснить. Но, сидя здесь сложа руки, мы не получим ответа ни на один из вопросов.
Пожалуй, Малдер был прав. Надо отрабатывать все варианты — ведь улики, пусть даже наверняка липовые, нельзя просто сбрасывать со счетов.
— Ладно, — сказала Скалли, забирая конверт, — попробуем, хотя это вряд ли к чему-нибудь приведет. Ты обыскиваешь туннели. Я пытаюсь добыть какую-нибудь информацию о людях из списка. Если они были ранены во Вьетнаме, в архивах должны храниться личные дела. А если на подписях к фотографиям все перепутано и они умерли в здешнем госпитале, наверняка Эндрю умер здесь же двадцать лет назад. И тогда получится, что мы даром грохнули приличную сумму на путешествие по экзотическим странам.
Малдер, не слушая ее ядовитые замечания, решительно направился к двери. Скалли задержалась возле искалеченных тел, достала из-под рубашки серебряный крестик и поднесла его к губам.
Если разобраться, они действительно идут по следу чудовища. Чудовища в человеческом облике. Акт насилия, учиненный не контролировавшим себя Перри Стэнтоном, не шел ни в какое сравнение с кровавой драмой, разыгравшейся в этом маленьком тайском домике.
Скалли жаждала настичь безжалостного убийцу не меньше, чем Малдер. Но напарник был слишком самоуверен и вряд ли подумал о том, о чем сейчас думала она.
Если убийца поймет, что они близки к разгадке, — следующей его жертвой станет кто-то из них!
Натужно крякнув, Малдер аккуратно водворил на место тяжелый стальной стеллаж. Тесная кладовая, доверху заваленная устаревшим оборудованием, запылившимся бельем и ржавыми походными кроватями, даже у него, психически здорового человека, вызывала клаустрофобию. К тому же окно кто-то добросовестно замазал краской, и единственным источником света оставалась мигающая неоновая лампа в углу.
Это было пятое и последнее помещение в клинике, которое он обыскал. Малдер простучал каждую стену, ощупал каждый дюйм пола, но не обнаружил ничего похожего на вход в подземелье. Нужно было искать в другом месте, но где?
Малдер отступил от полки, тяжело дыша. Каждая минута промедления могла перечеркнуть все усилия агентов. Тайская полиция прибыла едва ли не в ту же минуту, как он закрыл тайник под статуей Будды, и без лишних слов конфисковала трупы для экспертизы. Скалли не без основания опасалась, что власти
