– Несколько штук привезли с собой. Английские и немецкие. Погодите… – Она совсем близко подошла к молодому человеку. – Этот английский вальс очень мил. Я достала его в Вене.

Два-три оборота игла тихо прошуршала по пластинке, потом зазвучал низкий, страстный женский голос.

– Разрешите?

Они начали танцевать на полоске пола всего в один шаг, между окном и большим ковром.

– Я вижу, Руди Янчо теперь снова стал усердно похаживать к вам?

Девушка не отвечала. Вся отдавшись танцу, она тихо напевала мелодию песни.

Светлые, подкрученные усы молодого человека саркастически поползли в стороны, на полном и широком лице появились маленькие складки.

– Видно, большая любовь?

– Откуда мне знать! – коротко ответила девушка, продолжая напевать. Она не улыбнулась и даже не бросила кокетливого взгляда на Фери.

– Ну, конечно, вы только о себе можете знать!

Как будто не слыша его слов, она пела. Потом, повернув голову в сторону, бросила скучающий взгляд в окно. Фери едва заметно привлек ее к себе за талию. Не сопротивляясь, Гитта дала обнять себя, словно так полагалось по танцу. Она уже чувствовала у своего виска его дыхание.

– А сильную бы я получил пощечину, если бы сейчас поцеловал вас?

Девушка как-то странно рассмеялась.

– Как знать!

Его полные выпяченные губы уже коснулись левого виска Гитты. Он запрокинул ее голову. Некоторое время они танцевали молча. Но едва подошли к оконной нише, Фери остановился и прильнул к губам девушки. Сначала они обменялись коротким поцелуем, потом застыли в долгом, перехватившем дыхание…

– Гитта! – прерывающимся голосом заговорил Фери. Лицо его покраснело. – Милая, дорогая! Ты будешь моей, я никому не отдам тебя!

– Но-но! – резко запротестовала она. Потом ее глаза игриво засверкали, и она тихо, подчеркнуто просто сказала: – Это все потому, что вам пришелся по вкусу поцелуй. Не желаете ли вы теперь, чтобы я тут же, как пишется в романах, «страстно отдалась вам»?

– Гитта!

– Тс-с! – она кивнула головой в сторону граммофона и опять стала подпевать низкоголосой певице:

Leg mir nur vertraulichdas Herz zu meinen Fьssenund wart, wir werden's einmal nochwirklich geniessen, – doch jetzt hab'ich noch Spleen,habe'ich noch keine Laune…[3]

Вы понимаете по-немецки?

– Да…

Открылась дверь, и вошел Янчо. Танцующие отпрянули друг от друга.

– Скажите пожалуйста! Я только сейчас заметила, что стало совсем темно, – сказала Гитта. – Руди, зажги свет!

Вице-бургомистр опаздывал. Сначала появилась госпожа Сирмаи. Молодые люди по очереди танцевали с Гиттой, а в перерывах беседовали с ее мамашей у большой, выложенной коричневыми изразцами печки. Янчо был не в настроении и говорил мало.

– Гитта, – начал он во время второго танца, – я не хотел бы ревновать тебя… Это так унизительно!

– Что такое? Что ты мелешь?

– Только то, что я… я не хочу делить свою любовь. Я вижу, как Фери Капринаи…

– Не понимаю, на каком основании ты предъявляешь мне ультиматум… У тебя что, температура? Ты, может, не здоров?

– Ты же знаешь, как я люблю тебя…

– Ну и что же? – с наивным удивлением взглянула она на него.

– Ты сказала, что не отказываешься от своих обещаний…

– У тебя хорошая память! Тогда, может, ты вспомнишь, что я тебе обещала?

– Мы встречались с тобой, об этом говорил весь город…

– Ты хорошо знаешь – мне нет дела до того, что говорит город!

– В сорок четвертом, однажды вечером, в день святого Иштвана…

– …ты сказал, что хочешь жениться на мне. Ну и что?

– Но ты же тогда поцеловала меня, вернее, ответила на мой поцелуй.

– А я и не знала до сих пор, что поцелуи что-либо говорят! Так что же я сказала?

– Тогда ничего. Но потом ты сказала, что…

– Что подождем еще, – не это ли я сказала?

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату