суеверие, выдумка невежественных людей…
- Как же выдумка? - возразила Алият. - Я про кивающие молоты с детства слышу…
- Вот! - Ар-Шарлахи поднял палец и сделал таинственные глаза. - Вот именно!.. А я впервые услышал, когда мне было лет четырнадцать - шестнадцать… Тебе сейчас сколько?
- Двадцать два, - нехотя сказала Алият.
- А мне двадцать девять… То есть знаешь, что получается? Что кивающие молоты появились совсем недавно!..
- Ну и что?
- Да нет, ничего… - Ар-Шарлахи вздохнул. - Просто колдун утверждает, что молоты эти кланяются тем, кто нас уничтожит.
- Ну, это не он один говорит, - заметила Алият. - Я это часто слышала…
- От кого?
Она пожала плечами:
- Да мало ли…
Оба замолчали. Алият недовольно поглядывала на Ар-Шарлахи, ожидая, когда он прекратит этот странный и ни к чему не ведущий разговор.
- Слушай… - сказал он и задумчиво постриг зубами нижнюю губу. - А кто-нибудь эти молоты видел? Хоть в миражах…
- В миражах?.. Шарлах, говорит, видел… А может, врет. Не знаю.
- Ну и как они выглядят?
Алият нахмурилась:
- Н-ну… Он говорил, огромный такой молот… весь из железа… а может, из стали. Блестит, в общем. Посередине рукоятки - подставка. Ну вот на ней он и качается - вверх-вниз… Да! Еще он говорил, что голова у молота округлая…
- А люди? - жадно спросил Ар-Шарлахи.
- Нет, про людей он ничего не рассказывал.
- Ну и чем же они так опасны, эти молоты?
- Откуда я знаю! - вспылила Алият. - А море чем опасно?
Ар-Шарлахи озадаченно почесал вздернутую бровь:
- Да, действительно…
- Слушай, я пойду! - Алият встала. - Скоро уже Туркла покажется…
На этот раз прибытие Шарлаха в Турклу стало событием. С разбойниками - как с полководцами: крутится, бывало, на глазах у всех молоденький погонщик, о котором не знаешь, что сказать, а потом вдруг несколько блестящих побед подряд - и вот он уже караванный, и имя его не сходит с языка…
Слух о налете на Зибру ошеломил даже ко всему привычных обитателей Турклы. Когда же стали известны подробности, город загудел. В кофейнях и на рынках спорили до ругани о том, что же именно спасло Шарлаха: удача или колдовство? Разбойничков с «Самума» и «Белого скорпиона» приветствовали на улицах, зазывали на кувшин вина - и выспрашивали, выспрашивали, выспрашивали… История с нападением черных дикарей на разбойничий караван тут же обросла устрашающими подробностями, и за Шарлахом в Туркле прочно утвердилась репутация колдуна. Не зря же он, в конце концов, перед самым походом на Зибру продал через перекупщика почтовую каторгу самому себе! От этого поступка всех оторопь брала, настолько он был непонятен… Хотя следует заметить, что почти всех знаменитых разбойников (того же Анарби, например) молва всегда представляла именно колдунами и непременно заговоренными. Так что ничего удивительного…
Сам Ар-Шарлахи, признаться, был сильно напуган своей внезапной славой. Кроме того, из Зибры снова поползли тревожные вести. Там со дня на день ждали гнева государя и ломали головы, что делать с тем, кто командовал караваном: то ли подвергнуть опале за возвращение без приказа, то ли осыпать почестями за спасение города от разбойников. Ясно было одно: Харва этого дела так просто не оставит…
Сразу после прибытия, вечером, на борт «Самума» пожаловал служитель и объявил, что завтра утром левый погонщик Турклы Аилша надеется видеть Шарлаха у себя во дворце. Честь, конечно, была неслыханная, но, зная свой не в меру проворный язык, Ар-Шарлахи идти один не решился и поставил условие, что прихватит с собой двух верных людей, от которых у него нет секретов. Разумеется, он бы предпочел, чтобы сопровождала его только Алият, но обижать Лако тоже не следовало.
К ночи служитель принес ответ, что Аилша не возражает, и утром все трое двинулись к небольшому ажурному дворцу, изукрашенному резьбой до полного исчезновения стен. Ровных поверхностей здание не имело.
Левый погонщик Аилша с виду был лукав, тщедушен и, подобно всем состоятельным гражданам Турклы, предпочитал просторные пышные кимирские одеяния. Белой, по традиции, была одна лишь повязка, прикрывающая лицо. Смешливо вздернутые брови, вечно сморщенный лоб и глаза, похожие на два черных круглых камушка. Погонщик восседал на подушках в центре черно-алого ковра, служащего оправой рыжевато-серому куску кошмы, свалянному из подшерстка верблюда по имени Зибра. Корявый, оправленный в золото посох, знак власти погонщика, Аилша держал на коленях.
Подали вино. Гости пригубили его без боязни. В отличие от судьи - досточтимого Ар-Мауры - левый погонщик Аилша никогда не учился в Харве. В Кимире же травить врага вином было не принято. В Кимире было принято душить, колоть - все что угодно, только не травить. Такой способ расправы считался подлостью.
Обменялись любезностями, причем вежливый хозяин ни разу не назвал налет налетом, а добычу добычей. Он предпочитал куда более красивые слова «подвиг» и «награда за подвиги», произнося их, впрочем, с мягкой иронией.
- Однако не скрою, - продолжал он, воздав должное доблести Шарлаха, и на морщинистом его челе отразилась некая скорбь, - что ваши деяния вызвали восторг далеко не у всех. Судья Зибры, досточтимый Ард-Нур (кстати, мой старый друг), сообщает, что государь уже вынес решение по этому поводу. Харва намерена подтвердить все наши привилегии. Но при этом она ставит нам довольно жесткое условие, а именно: выдать Шарлаха.
Погонщик сделал паузу. Стало слышно, как шуршит колеблемая ветерком шелковая занавеска на забранном узорной решеткой окне.
- Меня одного? - хмуро спросил Ар-Шарлахи.
- Да. И это весьма удивительно. Обычно требуют выдать всех… э-э… смельчаков.
- То есть решение еще не поступило? - уточнил Лако.
- Нет. Но пергамент уже в Зибре. Конечно, досточтимый Ард-Нур, понимая мое щекотливое положение, отправит его сюда по старой дружбе не сразу, но и особо медлить ему тоже нельзя.
Левый погонщик Аилша с ласковым сочувствием оглядел угрюмо молчащих гостей.
- Не выполнить требования государя мы не можем, - мягко продолжал он. - Но и выполнить - тоже. Если Туркла хотя бы один-единственный раз выдаст кого-либо властям, это покроет ее вечным позором. Многие будут просто опасаться заходить в наш порт. Я, разумеется, имею в виду первый порт…
- А как же Анарби? - спросил Ар-Шарлахи. - В песнях поется, что его схватили именно в Туркле…
Аилша небрежно шевельнул насмешливо изогнутыми бровями.
- Ну, если мы будем верить песням, - молвил он, - то мы вряд ли доберемся до истины… Анарби схватили на выходе из порта, то есть за пределами города. В ту пору я был еще мальчишкой… Так вот, как мне рассказывали, он просто протянул время и пустился в бега, когда уже было поздно. Уверен, что тогдашние погонщики предупредили его точно так же, как я теперь предупреждаю вас.
- Сколько ты нам даешь на то, чтобы убраться из Турклы? - прямо спросила Алият.
Левый погонщик Аилша задумался на секунду.
- Почтовая каторга скорее всего придет завтра к полудню. Стало быть, вы должны отбыть либо сегодня в ночь, либо, самое позднее, завтра на рассвете…
