Неожиданно все то, что Мег годами не могла вспомнить, стало возвращаться к ней, все, что было сказано в тот вечер, когда она впервые увидела детей. Теперь она поняла, почему эти все годы Уилл требовал соблюдения секретности. Мег вспомнились все случаи, когда она спорила с ним, говоря, что детям не повредит время от времени ходить в деревню. Уилл редко разрешал им ходить в деревню. Исключение делалось только для базарных дней, да и то лишь потому, что требовалась их помощь. Талис был великолепным продавцом, а у Калли был талант так раскладывать товары, что всякому хотелось их купить.
Теперь Мег поняла. Она поняла, почему никто не приходил за детьми, почему никто даже не собирался прийти за ними. Эти люди думали, что она и дети погибли во время пожара. А устроила пожар леди Алида.
Может быть, так подействовало на нее вино, а может быть, в ней заговорил великий материнский инстинкт защиты детей. Но в эту минуту она научилась ненавидеть. Эта женщина, эта… эта
Мег поднялась со стула. Теперь она знала, что должна немедленно уйти отсюда и поскорее добраться до дома. Но еще она была уверена, что леди Алида изрядно задолжала детям за то, что сделала им.
Не думая больше ни о чем, не заботясь даже о своей бессмертной душе, Мег схватила с камина небольшой, но увесистый серебряный подсвечник и спрятала его под юбкой.
В следующую секунду она уже бросилась бежать вниз по лестнице, лицо ее было красное от страха, сердце бешено колотилось; но, не успев одолеть и трех ступеней, она встретилась с женщиной, которую ее светлость послала, чтобы передать распоряжение остаться на ночь в ее доме.
«Что бы сказала в этой ситуации Калли? — думала Мег. — Что могла бы придумать одна из ее сказочных принцесс, чтобы выпутаться?»
— Остаться на ночь?! — изумленно воскликнула Мег. — Разве ты не слыхала? Дом горит!
— Нет, просто леди Джоанна споткнулась о полено, и ее юбка попала в огонь.
— Я была там. Я слышала, как леди Алида приказала рассказывать это людям. Она боится, что все разбегутся и некому будет помогать выносить вещи. Но я вовсе не хочу сгореть тут заживо. Дай мне пройти!
Минут десять в доме царил хаос, и Мег без труда выбралась из дома между мечущимися и кричащими людьми. Дважды она видела людей, как будто искавших ее, но ей помогло то, что она выглядела как все деревенские женщины.
Мег шла всю ночь, двигаясь в направлении, противоположном направлению к их ферме. Если ее поймают, никто не сможет понять, в каком направлении находится их ферма.
На следующий день, проходя мимо конюшни, она услышала, как двое мужчин в доспехах дружины Джона Хедли расспрашивали о женщине, обвиняемой в воровстве. Судя по описанию, они искали именно Мег. За ее голову была назначена награда, по крайней мере в два раза превышающая стоимость серебряного подсвечника. Из слов этих мужчин выходило, что Мег украла половину всего того, что принадлежало его светлости, Мег поняла, что жить ей осталось недолго — если только она что-то не предпримет. От такого огромного вознаграждения никто не откажется.
«Что бы сделала принцесса из сказки Калли? — подумала она, прежде чем двинуться дальше. — Она изменила бы внешность», — такой был немедленный ответ.
Через два часа Мег исчезла. Вместо нее по дороге ковыляла однорукая старуха с почерневшими зубами. Из-за хромоты она двигалась очень медленно. Чтобы люди не подходили к ней, она набила карманы рыбой, такой тухлой, что ее не тронули бы и кошки. Где бы она ни шла, люди разбегались с ее пути. Дети бросали в нее комья грязи и кричали ей, чтобы она не подходила к ним.
Она пробовала держаться в стороне от дорог, но по полям и лесам с густым подлеском было трудно идти. В конце первой недели два рыцаря Джона Хедли остановили ее и стали задавать ей вопросы, но страх Мег был таким натуральным, а ее мольба о пощаде такой страстной, что им не удалось от нее ничего добиться. Ее слезных причитаний в сочетании с запахом, который исходил от нее, было достаточно, чтобы их затошнило. Они оставили ее, бормоча, что она сумасшедшая.
Из-за того, что ее омерзительность заставляла людей держаться подальше от нее, ей было трудно добывать себе пищу. Последние три дня своего путешествия Мег провела вовсе без еды.
Когда в конце концов, после почти месячного отсутствия, она добралась до дома и увидела свою любимую ферму, она свалилась на пороге.
Первым ее увидел Уилл. Он прибежал из коровника, подхватил ее на руки и внес в дом.
— Ты надорвешь спину, — еле шевеля губами, прошептала Мег.
— Ты такая же легкая, как в тот день, когда мы поженились, — сказал он. Его голос дрогнул — в нем прорывались слезы, которые он пытался скрыть.
— От меня воняет, — прошептала она.
— Ты пахнешь розами, и больше ничем, — сказал он, осторожно укладывая ее на кровать.
Никто в семье не спросил Мег, где она была. Все были слишком рады ее возвращению, чтобы задавать вопросы. Калли по просьбе Талиса придумала сказку про то, как Мег похитили цыгане, но благодаря поистине героическому характеру и исключительной мудрости она смогла убежать и вернуться в свою семью.
Хотя Мег никогда никому не сказала правды, после своего путешествия она стала другой. Не всегда придавая значение словам Уилла, она в то же время стала прислушиваться к тому, что муж
Но Мег знала также и то, что очень важно позаботиться о будущем детей. Она не собиралась позволить злой женщине лишить детей того, что принадлежало им по праву рождения. Когда она сказала Уиллу, что надо нанять учителя для детей, он сначала начал спорить, но, взглянув на ее лицо, сдался. «Я найму учителя», — сказал он. И она знала, что он сделает это.
Уилл всегда держал слово. Он нашел Найджела Кабота в придорожной канаве. Когда Найджел напивался, он произносил перед горожанами блистательные речи, пытаясь заработать еще на один стакан. Его одежда, хотя она и была заношенной и грязной, была одеждой джентльмена; речь его была похожа на речь мальчика Эдварда. Он любил хвастаться, среди прочего, и тем, что был учителем в нескольких знатных домах.
Когда горожанам надоело его пьянство за чужой счет и его высокомерное поведение, они вышвырнули его из города. Взяв его за шиворот, Уилл извлек его из сточной канавы, наполненной грязью и экскрементами разных животных.
— Вы умеете читать? — спросил Уилл и встряхнул Найджела, пытаясь добиться ответа.
— Конечно, я умею читать. Я не мужик деревенский, которому бумага нужна только для того, чтобы вытирать ею свою…
— Меня не интересуют деревенские мужики. Я хочу научить читать моих сына и дочь.
Глаза Найджела широко раскрылись. У него было изрядное чувство юмора, и это зрелище — флегматичный фермер, который предлагает ему —
— А считать я тоже должен их учить?
И он топнул ногой, пытаясь изобразить лошадь, которую научили всяким трюкам, подразумевая, что у детей Уилла интеллект, как у этого бедного животного.
Хотя Уилл и провел жизнь в деревне и был всего лишь простым крестьянином, ни один человек на свете, будь он король или ученый, не мог бы испугать и смутить его.
— Я заключу с вами пари, — сказал он. — Если мои дети окажутся достаточно умными, чтобы быстро выучить все, чему вы сможете научить их, то вы должны будете бросить пить.
Замерев на мгновение от изумления, Найджел запрокинул голову и разразился громким смехом. Он много раз терял выгодные места и под конец оказался не в состоянии доставать новые рекомендации, чтобы еще куда-нибудь устроиться, потому что он говорил родителям всю правду о том, как безмерно глупы их
