- Да нет, это он свататься ездил, - перебил третий, указывая кнутовищем на Чернаву. - Искал, котора личиком побелее…
Все так и грохнули. Кудыка с Чернавой взглядывали на балагуров исподлобья и веселью их не перечили.
- Э!.. - вскричал жердяй, и возчики жаждуще повернулись к нему в ожидании новой шутки. Однако головастый сволочанин смотрел теперь на Кудыку с суровым сочувствием. - Так это что ж выходит? Это выходит, князь-то ваш на тебя все свалил?..
- На меня, катись он под гору… - вздохнул Кудыка.
Сволочане крякнули, покачали головами.
- Ну и куда теперь бежать мыслишь?
Кудыка честно развел руками.
- Да не думал еще…
- А девка с тобой?
- Со мной…
Возчики собрались в кружок и озабоченно посовещались о чем-то, хмуро оглядываясь на Кудыку с Чернавой.
- Слышь, теплынцы, - обратился к ним наконец возчик с подбитым глазом - судя по всему, старшой. - А с нами к Теплынь-озеру прогуляться не желаете? Саней-то у нас семь, а людишек всего пятеро… Ваши слобожане тогда двоих наших так отделали, что их у боярина на дворе пришлось оставить.
- А что ж в слободке никого не наняли? - подозрительно спросила Чернава.
- Да неймется никто. Боятся теперь с нами идти… А вам-то, я так понимаю, податься некуда. Ну так как? По рукам, что ли?.. Заплатить, понятно, не заплатим, а вот одежку дадим и хлебушком поделимся.
При этих словах в брюхе у Кудыки забурчало, а по горлу Чернавы прокатился кадычок. Глядючи на них, старшой только ухмыльнулся да махнул рукой.
- Вижу, согласны…
Глава 7.
Озеро Теплынное
Возчики, ходившие с обозами за древесной золой к Теплынь-озеру, всегда представлялись Кудыке людьми непростыми и загадочными - вроде греков с варягами. Народишко сплошь тертый да занозистый. Сами сволочане сторонились их и побаивались, а уж о теплынцах и говорить нечего. Слышал Кудыка и не раз, что коли сходил берендей хоть однажды с обозом - ни к ремеслу, ни к сохе его уже не возвернешь… Начнешь такого на ум-разум наставлять, а он смотрит на тебя с обидной ленивой ухмылкой и явственно думает: «Дурак ты, дурак… До бороды вон уже дожил, а так ничего и не понял…» Ну ясно: он-то ведь на Теплынь-озере побывал, видел, как в него ясно солнышко падает, через губу теперь не переплюнет… Потому и жили возчики в большинстве своем впрохолость, что породниться с ними добрые землепашцы просто опасались… Гультяи - ни кола, ни двора… Еще и жену с панталыка собьет…
А уж если возчик в кружале по пьяному делу речь заведет - затыкай уши да идолов вон выноси!.. Других и за меньшую-то дерзость в бадье бы спустили - вместе с навьими душами берендейки таскать, а этим, вишь, все сходило. Ни храбры их почему-то не трогали, ни волхвы, ни лешие. Ну берегини - те понятно: им зажиточных подавай, справных, чтобы дом у них двупрясельный, и печка кирпичная, и греческая денежка под половицей… А у возчика ежели и огребешь чего-либо звонкого да полновесного - то разве что оплеуху…
Но сейчас, ведя под уздцы большеголовую саврасую лошаденку, Кудыка был настолько придавлен собственным своим несчастьем, что не мог думать ни о странных спутниках, ни о навязавшейся на его шею Чернаве, ни даже о Теплынь-озере, после которого, говорят, и пахарь - не пахарь, и резчик - не резчик. Снег на зольной дороге измерк [52], сани шли по грязи волоком, полозья шипели и скрежетали. Туда-то еще ладно - короба полые, легкие, а вот обратно, с золой, тяжко будет… Тут Кудыка сообразил, что обратно ему возвращаться незачем - и ужаснулся вновь. Прав был дед: кабы раздобыть тогда тирлич да жабью костку - глядишь, оно бы и по-иному все повернулось… А вдруг и теперь не поздно? Выпросить у знахаря у какого, зашить в мешочек, повесить на ремешке - может, и смилуется старенький царь-батюшка… Надо будет с Чернавой потолковать, раз ворожея…
По левую руку смеялась Вытекла, по правую хмурился лес, что тянулся, сказывают, до самого Теплынь-озера. Стоптанные сапожки, выданные взамен безобразных лаптей, в которые переобули Кудыку погорельцы, почти не протекали, а ношеный полушубок после лохмотьев грел так душевно, что пришлось расстегнуть его на груди… Лишняя одежонка завелась у сволочан вот откуда: когда разбили обоз, царь-батюшка Берендей шибко разгневался и повелел слобожанам в три дня поставить новые сани, упряжь и вообще возместить убытки. Не будучи дураками, возчики тут же предъявили все старье, что на них было, и сказали, будто порвали в драке. Словом, пришлось слобожанам еще и приодеть обозников…
Услыхав про этот случай, Кудыка лишь вздохнул и еще раз подумал уныло, что дед от него отрекся вовремя. А то все убытки на Кудыкин бы двор и спихнули…
Теперь становилось понятно, почему сволочане столь человечно и бережно отнеслись к бывшему супротивнику. Не будь его, так бы и таскались они со старыми санями да в изношенной до дыр одежке. Бока им, правда, в тот раз намяли крепко, ну да это дело привычное. Синяк-то сойдет, а зипунишко-то останется…
К вечеру замутненный взор Кудыки несколько прояснился, и первое, что поразило древореза, это отяжелевшее алое солнце.
- Вроде оно побольше стало!.. - моргая, проговорил он.
Возчики взгоготнули.
- Ну а как ты хотел? Чай, к Теплынь-озеру идем!..
- Погоди, то ли еще будет!..
«А и впрямь… - сообразил Кудыка. - Оно ж ведь в Теплынь-озеро опускается… Вона как оно… того-этого…»
Оглянулся на Чернаву. Та, по всему видать, завила уже горе веревочкой и шла теперь с беспечным видом, а когда возчики принимались задирать да зубоскалить, огрызалась весело и хлестко. Конечно… Чего ей горевать, чумазой? Подумаешь, землянки лишилась! А тут одна печь кирпичная вон сколько стоила!.. А горница на подклете!.. А жом для стружек… А набор резцов греческой работы…
- Чего молчишь, берендей? - окликнул головастый жердяй, вышагивающий по-журавлиному у третьих саней. - Повесил головушку на праву сторонушку!.. Мы тебя для чего в ватагу брали? Чтоб ты молчал всю дорогу?..
- А чего говорить-то?.. - хмуро отозвался Кудыка.
- Расскажи, как вы там на речке Сволочи воевали, - при общем смехе предложил жердяй.
Странный они все-таки народ. Взять в ватагу теплынца, да еще и с погорелицей впридачу! Погорелица - ладно, но теплынец-то - смутьян, вдобавок беглый. Нет, воля ваша, а не только по доброте душевной приняли их возчики к себе. Не иначе насолить кому-то вздумали… Только вот кому? Столпосвяту? Или самому царю-батюшке?..
Немудрено, что добрые берендеи с ними и знаться не хотят…
