- Опростоволосился Всеволок… - Старшой оглянулся через плечо и подмигнул правым глазом, поскольку левым подмигнуть не мог. - Нет чтобы нас, обозных, вывести во чисто поле, а он - дружинушку свою хоробрую…
- И что было бы? - буркнул Кудыка, невольно вовлекаясь в разговор.
- Как что? - удивился старшой. - Вы бы - ноги в руки, а мы бы только сабельки за вами пособирали…
- Пособирал один такой! - обиделся Кудыка. - Грозила мышь кошке, да издалече… Как эта дыра в земле открылась, как полез оттуда… черный, с кочергой… Вспомню - поджилки трясутся!..
- Кочерги, стало быть, испужался?
- Да при чем тут кочерга? - завопил Кудыка, окончательно развеселив честной народ. - Навьи души из преисподней лезут, а ты - кочерга!..
- Мы с этими навьими душами, мил человек, - сообщил жердяй, когда все отсмеялись, - не одну ендову зелена вина выкушали. Так-то вот…
Кудыка сердито покосился на болтуна и не ответил. Ничего святого у этих возчиков. Да разве ж таким шутят?..
Алое огромное солнце, окутанное розовым маревом, почти уже коснулось далекого небостыка. Странно, но вожак с привалом не спешил. А пора бы уже…
- Что ж, в темноте идти будем? - не утерпел Кудыка. - Или вы наощупь дорогу знаете?
- Небось, не пойдем… - равнодушно ответили ему. - Глаза-то - разуй…
Древорез разул глаза и ахнул. Над светлым и тресветлым нашим солнышком висело в розовом мареве еще одно, только поменьше и, пожалуй, чуть поярче. Изумленно присвистнула Чернава. Кудыка выронил вожжи и обмер.
- Ну чего глаза вылупили?.. - уже устало и раздраженно прикрикнули на них. - Греческого солнышка, что ли, ни разу не видели?..
Конечно, не видели. Отродясь ничего подобного в окрестностях слободки не бывало. Слышать, правда, слышали, и не раз, но не всему же верить-то! Народ ныне такой пошел: дай им волю - насмерть заврут. Тем более про Теплынь-озеро или, как его еще называли, Теплынское море! Уж чего-чего про него только не плели!.. И змеи-де там водятся с бабьим личиком, и собаки крылатые бегают, и злак-баранец растет… Снизу, значит, стебель, а вместо колоса барашек махонький [53]. Кое-кто даже шапку из баранца показывал. Шапка как шапка…
Вот и дед тоже… Висит, сказывал, после заката над Теплынь- озером ложное солнце. С виду похоже, а жару от него - никакого, видимость одна…
Но ведь и впрямь висит!
Ай да дед! Кудыка даже возгордился малость. Да, это плетень другого заплета. Сказал - как узлом завязал…
Истинное солнышко, меченное пятном, уже кануло за небостык, и вокруг стало чуть потемнее. Кудыка подставил ложному греческому светилу щеку, другую… То ли почудилось, то ли все-таки исходило от морока некое слабое тепло. Чудеса…
Тут раздался собачий лай, и первые сани свернули с дороги.
- Сто-ой!.. - зычно возгласил старшой. Обернулся и добавил удовлетворенно: - Ну вот и доползли…
- Чего стоишь? - окликнули Кудыку, все еще завороженного зрелищем. - Ишь, рот раззявил!.. Смотри, целиком его не проглоти! А то оставишь нас без света, в темноте распрягать придется…
Древорез с трудом отвел взгляд от греческого солнышка и огляделся. На правой обочине криво припала к земле низкая однопрясельная изба с длинной пристройкой, где, должно быть, располагались стойла. Пока распрягали, и вправду на округу пала темь. Запутавшись с непривычки в вожжах, Кудыка к досаде своей так и не увидел, что же все-таки сталось со вторым - ложным - солнышком. То ли село, то ли просто растаяло…
Конечно, по сравнению с землянками погорельцев ночлежная изба представлялась хоромами, но вот по сравнению с домом Кудыки… Топилась она по-черному, дым выходил в маленькое волоковое окно. На полатях угнездился неговорливый сторож с семейством, а Кудыке с Чернавой, как и всем прочим возчикам, пришлось держать опочив на жестких лавках. Несмотря на усталость, не спалось древорезу, даже и не задремывалось. Ворочался, вздыхал, с завистью слушая жизнелюбивый храп сволочан. На соседней скамье тихо лежала Чернава, но вроде тоже не спала.
- Слышь, Кудыка… - послышался ее озабоченный шепот. - А кроме как идольцев резать, ты что еще умеешь делать?..
- Часы… - горестно скосоротившись, ответил он.
- Да ладно тебе!.. - осерчала она. - Я смотрю, ты врать-то поперек себя толще! Тоже мне грек нашелся…
- Так а за что, по-твоему, меня волхвы искали? - тоненько выкрикнул Кудыка. - Часы изладил!..
- Ой!.. - испуганно сказала Чернава и примолкла.
Слева оборвался журчащий переливчатый храп, и разбуженный, видать, Кудыкиным вскриком возчик проворчал сердито:
- Чего шумишь?.. Днем молчал, ночью шумишь…
- Берендей, а, берендей! - взмолился Кудыка. - Ну хоть ты скажи… Почему волхвы за часы карают?
Проснувшийся, кряхтя, перевалился на другой бок, посопел.
- Почему, почему… - недовольно пробормотал он в полусне. - С часами-то… все тут же раскумекают… одна ночь длиннее, другая короче…
Мгновение Кудыка оторопело вдумывался в услышанное, а потом вдруг по-за шкуркой у него мороз прошел. Вот оно что! Стало быть, зря он грешил на свой резной снарядец. Стало быть, вовремя бряцал позвонок, просто ночи выпадали разные…
«А разные-то почему?» - жалобно хотел спросить он, но возчик уже издал носом первую заливистую трель.
Некоторое время Кудыка с Чернавой лежали молча. Каждый думал о своем.
- Воровать умеешь? - отрывисто спросила она.
Кудыка хмыкнул.
- Как все…
Чернава явно осталась недовольна его ответом.
- Как все… Если как все, это с голоду помрешь… Погоди-ка! - Она оживилась. - А вот о прошлом годе меня боярин в терем звал - шишимору вывести… Из ваших ведь кто-то подсадил, из древорезов…
- Я и подсадил… - уныло признался Кудыка. - С Плоскыней на пару… Ну, с тем самым, что за нами сегодня с колом гнался…
- И как же это вы?..
Древорез объяснил. Чернава выслушала его с напряженным вниманием.
- Так я и думала, - удовлетворенно заметила она. - Только не
