едва различимые в общей полутьме. Еще внизу что-то лоснилось - округлое, немыслимо огромное и вроде бы мокрое… А оброненная Докукой лампа все падала, падала, съеживаясь в желтенькую точку, и никак не могла достичь этого лоснящегося пятна - размером с чистое поле.
Наконец достигла и дрогнула, слегка увеличившись. Не иначе вспыхнуло разлившееся масло.
И вот тогда бездна медленно зашевелилась. Из пепельно-серой вскипевшей пеной хляби неспешно возникла и вознеслась плашмя мясистая гребная лопасть чудовищного рыбьего хвоста. И она росла, надвигалась, ширилась до тех пор, пока в целом мире, кроме нее, блестящей и черной, вообще ничего не осталось…
А потом земля дрогнула. Это был тот самый толчок, скативший четное солнышко с лунки и пославший тресветлое по главному желобу…
По счастью, ров еще обыскивать не начали, а то бы подавило многих. Заслышав нарастающий грохот, смекалистый люд кинулся к заломам и весь, почитай, уцелел. Редкий случай: латаное и, стало быть, особенно неудобное в работе солнышко, ни разу даже не завихляв, пробежало по всему желобу, одолело с разгону подъем, и смирно остановилось в следующей лунке. Ни дать ни взять - знающая дорогу лошадка. Даже ежели заснешь в санях - сама вывезет прямиком к воротам кружала.
Ударили сполох и всех свободных от работ берендеев послали с лампами в ров. Ни одного раздавленного однако не обнаружили, о чем и доложили тут же Люту Незнамычу. Розмысл испустил вздох облегчения и велел обшарить с тщанием весь участок. Гостей из верхнего мира он спровадил еще до подземного толчка, заверив при этом князюшку, что след синеглазого красавца древореза рано или поздно отыщется. И точно: вскоре кто-то из рабочих подобрал за наканавником бирку с отмыкалом от Докукиного сундучка, и сотник с розмыслом поспешили к месту находки.
- Здесь?.. - не веря, переспросил Чурыня и как-то весь сразу обмяк.
Ему подтвердили, что здесь - как раз напротив залома.
- Что это ты - как с виселицы сорвался? - недовольно спросил сотника Лют Незнамыч.
Тот лишь махнул безнадежно корявой ручищей.
- Лазом ушел… - пояснил он в тоске.
- Каким еще лазом?
- Да пару лет назад наладчики наши затеялись, вишь, наверх прокопаться из этого залома… Наверху-то - слободка, а там и кружало неподалеку…
- Ну-ну!..
- Ну и уперлись в камень, начали огибать, ушли под скалу…
- У тебя что, язык с подбоем? - вспылил розмысл. - Выплюнь не жевамши!.. Чем дело-то кончилось?
- Прокопали, да не туда… - нехотя сознался Чурыня.
Лют Незнамыч очумело уставился на припорошенный окалиной щебень.
- Вниз?! - ужаснулся он.
Угрюмый немилорожий сотник вздохнул и не ответил.
- Чурыня… - пролепетал розмысл, отирая бледной ладошкой проступившую на плеши испарину. - Я тебя разжалую, Чурыня… Почто не велел дыру заложить?
- Так Лют Незнамыч… - жалобно вскричал сотник, всплеснув свободной от лампы ручищей. - Закладывать-то незачем было!.. Это каким же надо быть дураком, чтоб туда полезть?..
- Виновных-то хоть наказал?.. - беспомощно спросил розмысл.
- Знамо дело, наказал… Всех, кроме Нежаты…
- А чем это он лучше других?
- Да он последним рыл… Ну и выпал, стало быть… - сотник еще раз вздохнул уныло и повернулся к нашедшим отмыкало. - Ну что? Кому отгул вне очереди?
Рабочие переглянулись, посмотрели на сотника, на черную щель укрытия…
- Слазить, что ли? - понимающе ухмыльнулся один. Прищурился хитровато, прикинул, смекнул - и бесшабашно махнул рукой. - А, где наша не пропадала!.. За отгул - можно…
- Только обвяжись покрепче, - процедил Чурыня. - А то погуляешь, пожалуй… по дну морскому…
Сбегали за вервием, опоясали смельчака по груди, затянули пару узлов - и доброволец надолго скрылся в заломе. Лют Незнамыч с любопытством взглянул на сотника.
- Ну и что там под нами? Сам-то не заглядывал?
- Хвост под нами, - равнодушно ответил тот. - Крайний левый хвост. Точь-в-точь как на чертеже… Верно, те, кто рисовал, тоже глубже дна копнули… Уж больно похоже изобразили… Ну как там? Не коротковата ли?
Последний вопрос был обращен к рабочим у залома. Двое отпускали веревку [70], третий распутывал.
- Да вроде много еще… - отозвался он, оглядев раскиданные по щебню петли.
- А может, оно и к лучшему… - помрачнев, молвил розмысл. - Выпал - и выпал… А то, чует мое сердце, что-то неладное Столпосвят наверху затевает с Докукой этим…
- Так еще не поздно… - вполне серьезно заметил Чурыня, кивнув на черную щель залома, куда рывками уходило узловатое вервие.
Лют Незнамыч поморщился.
- Да нет, не надо… Мы ведь, Чурыня, сам знаешь, тоже от них зависим… Продовольствие-то нашему участку от теплынцев поступает, а не от сволочан. Лучше уж не ссориться…
Из лаза донесся глухой исковерканный многими отголосками рев. Сотник и розмысл снова повернулись к залому.
- Что он там?..
- «Жив» кричит, - бодро отозвался один из рабочих.
- Это он про себя или про Докуку?
Переглянулись, пожали плечами. Последовал еще один глухой нечленораздельный вопль, и рабочие начали торопливо выбирать веревку. Первым из укрытия выбрался возбужденный чумазый смельчак и тут же принялся тягать вервие вместе со всеми. Вскоре общими усилиями из тесной норы был извлечен сильно побитый и ободранный Докука. Глаза у него от страха из синих стали совсем белыми. В остальном же красавец древорез был с виду и впрямь целешенек, как колокольчик.
То-то и оно что с виду… Увы тебе, отчаянная боярышня… Ахти вам, слободские красотки…
Глава 13.
