Я остановилась.
— Не нужен, да. Я — одна из лучших среди новичков в этой хреновой школе. И мне не нужно, чтобы ты галантно кидался защищать меня. Нечего обращаться со мной, словно я какая-нибудь беспомощная девчонка.
Я торопливо зашагала дальше, но он нагнал меня, огорченный тем, что в его услугах не нуждались.
— Послушай… Я не хотел расстраивать тебя. Просто беспокоюсь о тебе.
Я издала резкий смешок.
— Серьезно, — продолжал он. — Послушай… Я сделал кое-что для тебя. Пошел вчера вечером в библиотеку и поискал, что там есть о святом Владимире.
Я снова остановилась.
— Правда?
— Да, но там сказано об Анне. Все носит общий характер. Просто рассказывается, как он исцелял людей, стоящих на краю или даже за гранью смерти.
Последние слова задели больное место.
— Было… Было там что-нибудь еще? — запинаясь, спросила я.
Он покачал головой.
— Нет. Тебе, скорее всего, нужен первоисточник, но здесь их нет.
— Первоисточник? Это еще что такое?
Усмешка расплылась по его лицу.
— Ты что, только тем и занимаешься, что пишешь записки? Мы совсем недавно говорили о первоисточниках на уроке Эндрю. Это книги из того временного периода, который тебя интересует. Книги, написанные нашими современниками, вторичны. А еще лучше, если бы тебе удалось найти что-нибудь, написанное самим Владимиром. Или кем-то, кто реально знал его.
— Ха! Ладно. А ты у нас, выходит, гений?
Он легонько ткнул меня в плечо.
— Я просто обращаю внимание на то, что происходит вокруг, вот и все. А ты нет. Ты многое упускаешь. — Он нервно улыбнулся. — И послушай… Я правда сожалею о том, что сказал. Просто я…
«Ревную», — мысленно закончила я. Это было видно по его глазам. Почему я никогда не замечала этого прежде? Он сходит по мне с ума, а я ничего не вижу. И впрямь, многое упускаю.
— Все нормально, Мейс. Забудь. — Я улыбнулась. — И спасибо, что потрудился ради меня.
Он улыбнулся в ответ, и я вошла внутрь, сожалея, что не испытываю к нему тех же чувств.
ОДИННАДЦАТЬ
— Тебе понадобится что-нибудь из одежды? — спросила Лисса.
— А?
Я скользнула по ней взглядом. Мы ждали начала урока славянского искусства мистера Надя, и я прислушивалась к тому, как Мия в разговоре с одной из подруг категорически опровергает слухи о своих родителях.
— Никакие они не слуги! — явно расстроенная, воскликнула она, попытавшись придать лицу высокомерное выражение. — Практически они советники. Дроздовы ничего не решают без них.
Я с трудом подавила смех, а Лисса покачала головой.
— Слишком уж ты радуешься по этому поводу.
— Потому что есть чему радоваться… О чем ты только что спросила меня?
Я рылась в своей сумке, ища губную помаду. И состроила гримасу, найдя ее. Там почти ничего не осталось. И где мне раздобыть новую?
— Я спросила, понадобится ли тебе что-нибудь из одежды сегодня вечером, — ответила Лисса.
— Ну да, конечно. Только ведь из твоего мне ничего не подходит.
— И что ты собираешься делать?
Я пожала плечами.
— Импровизировать, как всегда. Меня, в общем-то, это мало волнует. Я просто рада, что Кирова разрешила мне пойти.
Сегодня вечером у нас ожидалось собрание. Было 1 ноября, День всех святых, — кроме всего прочего это событие означало, что нас вернули в школу почти месяц назад. Сама королева Татьяна со своим эскортом прибывала в школу. Честно говоря, это меня не волновало. Она и прежде посещала Академию, дело обычное и не такое уж впечатляющее. Кроме того, пожив среди людей и избираемых лидеров, я была невысокого мнения о королевской власти. Тем не менее мне тоже позволили пойти — потому что там должны присутствовать все. Скромный шанс не торчать взаперти в своей комнате, а для разнообразия пообщаться с разными людьми. Глоток свободы вполне стоил того, чтобы вытерпеть скучные речи.
После школы я не стала, как обычно, задерживаться, чтобы поболтать с Лиссой. Дмитрий выполнил свое обещание относительно дополнительных тренировок, а я старалась выполнять свое. Теперь я имела два часа дополнительных тренировок с ним — один до школы, другой после нее.
Чем больше я наблюдала за ним, тем лучше понимала, чему он обязан своей репутацией крутого парня и одновременно бога. Он, совершенно очевидно, много знал — даром, что ли, у него шесть знаков молнии? — и я сгорала от желания, чтобы он научил меня всему, что знал сам.
Явившись в гимнастический зал, я обнаружила его одетым вместо обычных джинсов в футболку и свободные штаны, что смотрелось очень даже хорошо. По-настоящему хорошо.
«Хватит пялиться!» — тут же приказала я себе.
Он поставил меня напротив себя на мате и скрестил на груди руки.
— С какой первой проблемой ты столкнешься, если окажешься лицом к лицу со стригоем?
— Он бессмертный!
— Нет, есть вещи более фундаментальные. Более фундаментальные, чем бессмертие?
Я задумалась.
— Ну, он будет крупнее меня. И сильнее. Большинство стригоев — если они прежде не были людьми — имели тот же рост, что и их родственники-морои. Они также превосходили дампиров силой, рефлексами и остротой восприятия. Вот почему стражей обучали так жестко. Кривая эффективности обучения[7] была призвана компенсировать то, чего нам недоставало.
Дмитрий кивнул.
— Все это создает трудности, да, но не непреодолимые препятствия. Можно использовать лишний рост и вес противника против него же.
Он повернулся и продемонстрировал несколько приемов, показывая, как надо двигаться и наносить удары. Постоянно повторяя за ним движения, я начала понимать, почему во время групповых занятий меня регулярно побеждают. Я быстро усваивала его технику и не могла дождаться случая реально использовать ее. Ближе к концу занятия он дал мне возможность проявить себя.
— Давай, — сказал он. — Попробуй нанести мне удар.
Мне не нужно было повторять дважды. Я ринулась вперед, попыталась ударить его, однако удар был молниеносно блокирован, а сама я оказалась лежащей на мате. По всему телу растекалась боль, но, не желая поддаваться ей, я вскочила, рассчитывая застать его врасплох. Увы.
Последовало еще несколько столь же безуспешных попыток, после чего я вскинула руки, прося передышки.
— Хорошо, что я делаю неправильно?
— Ничего.
Его ответ не убедил меня.
— Нет, я что-то делаю неправильно, а иначе ты уже лежал бы без сознания.
— Вряд ли. Все твои движения точны, но для тебя это первая реальная попытка, а я занимаюсь этим годами.
