Мне хотелось раздраженно всплеснуть руками, но я, как всегда, сдержалась.
Взгляд Зои призван был обратить меня в лед.
— О, думаю, я прекрасно все понимаю.
Она резко повернулась и быстро вышла, все еще ухитряясь двигаться тихо. Страх перед отцом был сильнее гнева на меня.
Я уставилась туда, где она только что стояла. Я чувствовала себя отвратительно. Как Зоя могла подумать, что я и впрямь пытаюсь отобрать у нее всю славу и выставить ее в дурном свете?
«Потому что именно так ты и сказала»,— заметил мой внутренний голос.
Допустим, но я никак не предполагала оскорбить Зою. Я не знала, что ей хотелось стать алхимиком. Даже теперь я гадала, не желает ли она принять участие в деле по единственной причине: доказать отцу, что чего-то стоит.
Какими бы ни были ее мотивы, теперь уже; ничего нельзя было предпринять. Может, мне и не нравилось, сколь деспотически обошлись со мной алхимики, но я все еще горячо верила: своими действиями они защищают людей от вампиров. И если Джил удастся уберечь от ее же народа, это, конечно нее, поможет избежать гражданской войны. Я могла выполнить свою работу, и выполнить хорошо. А Зоя... Пусть у нее останется свобода добиваться в жизни чего захочет.
— Почему ты так долго? — спросил отец, когда я вернулась в кабинет.
Беседа с Зоей задержала меня на пару минут, и для отца это было уже слишком большим промедлением. Я даже не попыталась ответить.
— Мы отправляемся, как только ты будешь готова,— сказал мне Кит.
Пока я была наверху, его настроение изменилось. Теперь он излучал дружелюбие, настолько сильное, что удивительно, как все не распознали фальшь. Наверное, Кит решил попытаться вести себя со мной помягче — или в надежде произвести впечатление на остальных, или чтобы ко мне подлизаться. Ведь я могла раскрыть кое-какие его секреты.
Но хотя Кит и нацепил свою поддельную улыбку, в его позе, в том, как он скрестил на груди руки, чувствовалась натянутость. Все это ясно говорило: он не больше меня радуется, что нам предстоит работать вместе.
— Я могу вести машину большую часть времени,— заметил Кит.
— Я и сама могу,— ответила я, пытаясь не смотреть в его стеклянный глаз.
Я не чувствовала себя в безопасности, когда меня вез кто-то с таким ограниченным зрением.
— Мне бы хотелось поговорить с Сидни наедине, прежде чем она отправится в путь. Если не возражаете,— сказал отец.
Никто не возражал, и он провел меня на кухню и закрыл за нами дверь. Несколько мгновений мы просто молча стояли друг против друга, скрестив на груди руки. Внезапно я понадеялась: отец хочет сказать, что сожалеет о случившемся между нами этой ночью, прощает меня и любит. Честно говоря, я была бы счастлива, если бы он захотел по-отечески проститься со мной наедине.
Отец внимательно в меня всмотрелся; его карие глаза были так похожи на мои. Но я надеялась, что у меня никогда не будет такого холодного взгляда.
— Я не должен говорить, насколько это важно для тебя, для всех нас.
Вот и надейся на отцовскую теплоту.
— Да, сэр,— ответила я.— Не должны.
— Не знаю, сможешь ли ты загладить бесчестье, которое навлекла на нас, сбежав с ними. Но теперь ты сделаешь шаг в нужном направлении. Не повторяй ошибок. Тебя будут проверять. Подчиняйся приказам. Не дай моройке попасть в беду.
Он вздохнул и пробежал рукой по светлым волосам, которые я унаследовала от него.
«Странно, что у нас так много общего,— подумала я,— и все же мы совершенно разные».
— Слава богу, Кит с тобой. Он знает, что делает.
Я напряглась. В отцовском голосе снова прозвучала нотка гордости, как будто Кит был самым замечательным существом, ходившим по земле. Отец позаботился о том, чтобы я получила полное образование, но, когда с нами жил Кит, брал его в поездки и давал ему уроки, в которых мне не доводилось принимать участие. Мы с сестрами выходили из себя. Нам всегда казалось, отец жалеет о том, что у него есть только дочери, и вот вам доказательство. Но сейчас кровь моя кипела и я стискивала зубы не из-за ревности.
На мгновение мне подумалось: «А если я расскажу отцу о том, что знаю? Что он подумает тогда о своем драгоценном мальчике?»
Но, глядя в жесткие глаза отца, я ответила на собственный вопрос: «Он никогда мне не поверит».
И тут же пришло воспоминание о другом голосе, об испуганном умоляющем лице девушки, которая смотрела на меня большими карими глазами.
«Не рассказывай, Сидни. Поступай как угодно, но не рассказывай о том, что сотворил Кит».
Я не могла ее предать.
Отец все еще ожидал ответа.
Сглотнув, я кивнула.
— Да, сэр.
Отец приподнял брови, явно довольный, и грубо похлопал меня по плечу. Уже давно он не позволял себе жеста, так сильно смахивавшего на выражение привязанности. Я вздрогнула — и от удивления, и оттого, что нервы мои из-за всей ситуации были на пределе.
— Хорошо.
Отец двинулся к кухонной двери, потом помедлил, оглянувшись на меня:
— Может быть, для тебя еще не все потеряно.
3
Поездка до Палм-Спрингса была сущим мучением.
Поскольку меня вытащили из постели посреди ночи, я чувствовала себя разбитой и не смогла уснуть, даже когда Кит в свою очередь сел за руль. Слишком много всего нужно было обдумать: Зоя, моя репутация, эта миссия... В голове крутились тревожные мысли. Мне просто хотелось разрешить все проблемы в жизни. И манера Кита вести машину ничуть не облегчала моего состояния.
А еще меня расстраивало, что отец не дал мне попрощаться с мамой. Он все время продолжал твердить: мы должны дать ей поспать,— но я знала правду. Он боялся, вдруг мама, узнав о моем отъезде, попытается нас остановить. Она пришла в ярость из-за моего последнего задания: я отправилась на край света в одиночку лишь для того, чтобы вернуться без малейшего понятия о том, как все будет дальше. По мнению мамы, алхимики просто беспардонно меня использовали. Она сказала отцу — это к лучшему, что от меня, похоже, отказались. Не знаю, смогла бы мама по-настоящему помешать важным планам, но мне не хотелось ставить под угрозу Зою.
От отца я не ожидала теплых прощальных слов, но было странно уезжать, оставляя отношения с сестрой и матерью в таком подвешенном состоянии.
Когда наступил рассвет, ненадолго превративший пустынный пейзаж Невады в сияющее море красного и золотого, я полностью отказалась от попыток уснуть и решила вместо этого как следует зарядиться энергией. Купив пол-литровую порцию кофе на заправочной станции, я заверила Кита, что до конца путешествия смогу править сама. Он с радостью уступил мне руль, но, вместо того чтобы уснуть, тоже купил кофе и весь оставшийся путь доставал меня болтовней.
До сих пор он всячески старался демонстрировать свое новое дружелюбное поведение, и я почти скучала по его прежней враждебности. Я была полна решимости не дать ему ни малейшего повода усомниться во мне, поэтому очень старалась улыбаться и понимающе кивать. Это было трудновато делать со стиснутыми зубами.
Иногда беседа была не так уж тягостна. Деловые разговоры я могла перенести, а нам все еще
