Глава 58
Наводку на новую гук-общагу Штрум получил… от милиции. На сайте УВД появилась заметка о том, что в районе Рыбацкого в помещении неработающего детского сада (затянувшийся ремонт) проживает до сотни нелегальных мигрантов. Нужно было изо дня в день, не прерываясь на выходные, приносить в жертву родине чурок, и Штрум повёл свой отряд – проверить, насколько расторопна милиция, депортировала чурбанов или позволила им и дальше загрязнять воздух северной столицы. До Рыбацкого Штрум с основными добрался на девятке Змея, остальные добирались на метро.
Поздним вечером собрались на пустыре в километре от объекта. Разожгли костёр. Ближний круг основы теперь насчитывал десять человек. Новые основные отобраны правильно, до ломоты в костях. Крепкие парни в светлых джинсах и темных олимпийках с подвернутыми рукавами осматривали молодежь у костра. Горели глаза тех, кто впервые выйдет на охоту на живого человека – это дикий мандраж, страх и какое-то древнее чувство фатума. Дав последние напутствия, Штрум приказал затоптать костер и выдвигаться к чуркам, которые, наверное, замучились ждать конца своих земных испытаний. Штрум произнёс последнее напутствие:
– Нет для вас большей услады, чем очистительный огонь войны! И произошло волшебное преображение: уже не дети и подростки вышли на темную асфальтовую дорожку, а что-то дикое, хищное и очень злое.
До предполагаемого очага гук-мракобесия дошли молча. Алкоголь и адреналин стерли реальность происходящего и какие-то условности, и в вечерней мгле уже не здание бывшего детсада рисовалось вчерашним школьникам, а цитадель темных сил.
Бригада прошла на территорию. И на детской площадке, среди фанерных домиков и качелей арийским воинам явились две жертвы, вышедшие по какой-то нужде из своего нелегального пристанища.
– Давай, погнали! – громким шепотом скомандовал Штрум. …Кто-то с криком налетел на первую жертву, вцепился в ворот. Скрутка, и вот уже неведомый киргиз или китаец страшно закричал, проклиная тот момент, когда он здесь оказался. Второй вырвался и убежал. Штрум презрительно смотрел со стороны. Сегодня не день основы, сегодня проверяется молодежь. Десяток тощих малолеток в смешных больших ботинках выглядело жалко и совершенно не пафосно: сбившись в кучу, они долго и судорожно избивали жертву нелепыми пинками, болезненными, но не приносящими результата. Гук орал; страшно и переходя на ультразвук – бесполезно, удары усиливались. Поймав общий ритм дети пятнадцати-шестнадцати лет не могли остановиться: продолжать бить будут исключительно от страха, что избиваемый встанет и сделает что-то страшное. Так продолжалось до тех пор, пока матерящийся Штрум за шкирки не оттащил карлоту, превращавшую в фарш уже то, что не могло быть человеком. Ну вот, результат есть: ещё один чурбан покинул землю ради седьмого неба справедливого аллаха. Через полчаса бригада устроилась у нового костра – на берегу Невы. Детей трясло, между ними пошла бутылка водки. Штрум, первый обязанный перед Родиной, оглядывал новобранцев, делал выводы. Половина больше не придёт на сбор, и постарается все забыть. Половина превратится в мелких и трусливых, но опасных уличных хищников. И только один, а может двое изменятся – тот, кто поймал за ворот и бросил тайской «скруткой», и тот, который сосредоточенно выцеливал затылок для эффективных ударов. В их глазах навсегда останется отблеск этого костра, а внутри научится сжиматься мощная пружина, кидающая на биты, ножи и арматуру. Когда-нибудь они встанут рядом со Штрумом, Змеем, Пауком и Лимоном, а возможно и займут их место в новых эпохах. Вот для этих двоих потенциальных реальных воинов, лица которых пытался разглядеть Штрум в общей массе новобранцев, и была им прочитана познавательная лекция о добивании жертвы ногами.
– Приходилось ли вам, о дети, забивать лежачего ногами? В этом есть особенная стать и особенное мастерство, не изучаемое в боевых искусствах. Что мы видим в обычных драках? Футбольные пинки по упавшему, который вертится и пытается встать? Это никуда не годится! Познавший мудрость будет бить лежачего строго сверху вниз, втаптывая и вбивая в землю. Наивысшую благодать имеют прыжки на голове и тушке оппонента. Чтоб асфальт прогрыз, зараза, чтоб вообще не встал с земли! Вот еще совет вам дельный: можно станцевать на брюхе, чтоб во рту его плескались его свинские кишки! – говорит об этом деле народное творчество.
Глава 59
От пикника, устроенного в Невском лесопарке, Штрума оторвал звонок Блайваса, предложившего срочно встретиться. Зная, что? это за встречи, Штрум наотрез отказался куда-либо ехать – бросать Марианну, своих пацанов, шашлыки и напитки ради игры в гляделки с волооким Блайвасом. И тот был вынужден приехать сам.
Штрум вышел на дорогу и вопросительно уставился на серый Форд Фокус, притормозивший позади Хаммера. В кустах, метрах в десяти от своего командира, притаился Змей и ещё трое бойцов Фольксштурма. Из Хаммера с притворными улыбками выбрались Блайвас и Радько. Здороваясь за руку, Штрум отметил легкое дрожание ладони Блайваса. Насторожила и напряженная красная физиономия Радько. Штрум покосился в сторону Форда:
– Кого это ты за собой приволок?
Бросив пить и разжирев на Макдональдс-диетах, Блайвас выглядел так же аппетитно, как доска почёта в притоне для алкашей.
– Нужно обсудить одно дельце, – понуро засопел он, уравняв цвет своего лица с цветом травы.
– Как себя чувствуешь?
– Что? – Блайвас выглядел довольно неаппетино, куда только подевались его тошнотворные квазибандитские прихваты, сейчас он выглядел хуже последнего районного говнаря, спалившегося на мелкой краже.
Если до этого у Штрума оставались какие-то сомнения насчет Блайваса и Радько – за счет того, что когда-то брали под опеку и покровительствовали, то в эту минуту они окончательно превратились в его глазах в понторезов и фуфломётов.
– Странно себя ведёшь.
Глаза Блайваса заметались подобно мышам, почуявшим кота.
– Хозяин за тебя спрашивал.
Штрум медленно стал переносить центр тяжести вперёд, словно готовясь к удару:
– Это не объясняет твой страх.
С презрением и негодованием он отшатнулся, тогда как Змей, зорко следя за беседой, напрягся, как пружина, и был готов прыгнуть на врага в любую секунду. Затаенное беспокойство, обуявшее Блайваса, не укрылось от Штрума, сурово зазвучал его голос:
– Мой бывший человек, Шакал, тупо спалился на говне, и сдал ментам за всю масть. И его нашли в камере мертвым. Прикинь, вчера ночью. Блин, вот дела творятся, а, Винц?
Выдержав паузу, Штрум докончил:
– Надеюсь, у тебя есть в чём сознаться в обмен на сказанное мной.
Радько поспешил своему напарнику на помощь.
– Хозяин спрашивал за тебя на прошлой неделе, в Талион-клубе, и в позапрошлый приезд. Но нам было некогда, мы занимались конвейером, там на открытии во вторник будет телевидение, мы не укладывались в график. Если не подготовимся, весь наш проект с Хаммерами накроется огромной лохматой пилоткой.
– Когда он тебя спросит, ты скажешь, что тебя эти дни не было в городе, ладненько? – подхватил Блайвас.
Когда Радько говорит о делах, ничего хорошего из этого не выйдет. Он просто болтун. Он всю дорогу ходил в дизайнерских шмотках, выливал на себя слишком много спрея для волос и давал слишком многим у себя отсосать. Тому, что он говорит, нельзя верить.
– Он меня спросит? – недоверчиво покосился Штрум.
Радько ответил:
– Хозяин хочет с тобой поговорить, он будет тут во вторник.
Теперь Штрум удивился всерьез.
– Со мной? Поговорить?
Блайвас отвёл взгляд и хрюкнул:
– Ты сам спрашивал: политическое движение, штурмовые бригады, охранные агентства.
Радько продолжил объяснение:
