Я рассказала им все, что знала о нем сама, то есть описала внешность и странные ощущения при встрече. Описать его характерные черты оказалось сложнее. Я не могла точно сказать, ощущался ли он как инкуб, ангел, нимфа или Они. Прежде я с таким не встречалась.
Демоницы, поглядывая друг на друга, обработали информацию, а затем покачали головами.
— Не похоже, что он нам знаком, — сказала Грейс.
— Но мы перепроверим записи, — сказала Мэй.
— Спасибо, — сказала я. — Я очень вам признательна.
Они сдержанно кивнули и повернулись уходить. Вдруг Мэй оглянулась.
— Надо бы тебе как-нибудь с нами потусоваться, — неожиданно заявила она. — У Клео в Капитолийском холме отличная программа на «Дамскую ночь».
— Нас, девушек, здесь так мало, — добавила Грейс. — Нам надо держаться вместе.
Они улыбнулись и исчезли. Я содрогнулась. Явиться в бар с этой парочкой лишь самую малость привлекательнее, чем заниматься штемпингом с друзьями Дейниного КССЦ.
Раз уж речь зашла об этом, я решила вечером навестить Бастьена. Я несколько дней ничего о нем не слышала.
— Ты хоть представляешь, насколько меня не беспокоят твои смертные приятели? — возмутился он, когда я описала ему загадочную ситуацию вокруг Дага, Алека и таинственного человека. — У меня здесь настоящие трудности. Я умираю. Я ничего не добился с Дейной. Я с ней вижусь, она мила со мной, и все! Как будто она только и хочет…
— Остаться друзьями?
Он прекратил ходить взад-вперед по кухне и устремил на меня лукавый взгляд:
— Женщины никогда не бывают мне только друзьями. — Он облокотился на кухонную стойку и закрыл глаза. — Я просто не могу понять, что делать дальше. Если я не потороплюсь, кто-нибудь из начальства захочет выяснить, насколько скверно обстоят дела.
Я решила не упоминать прямо сейчас замечание Джерома насчет «завяз и торчит».
— Ладно, сделай перерыв, повеселись. У Питера опять играют в покер. Пойдем поиграем? Я захвачу Сета.
— Мне кажется, ты говорила о чем-то веселом.
— Эй! Ты на кого намекаешь? На Питера или Сета?
— Выбери сама, Цветочек. Хотя, надо признать, Питер готовит вполне приличное суфле. Что умеет делать писатель?
— Хватит подкалывать Сета. Ты ведь его даже не знаешь.
— Извини, — пожал плечами Бастьен. — Но ты так легко в это втянулась.
— Да ты ревнуешь.
— Прямо уж, — фыркнул он. — Спасибо, я уже перебрал свою долю смертных увлечений. Как и ты, если мне память не изменяет. А еще у тебя было немало бессмертных дружков, ты к ним тоже неплохо относилась. И никто из них не причинял тебе столько огорчений, как этот парень.
— Сет — это совершенно другое. Я не могу этого объяснить. Рядом с ним чувствуешь себя так… правильно. Мне кажется, я знаю его целую вечность.
— Цветочек, я знаю тебя целую вечность. С этим парнем ты познакомилась пару месяцев назад.
Мы действительно довольно быстро привязались друг к другу, и подчас это меня беспокоило, но я не сомневалась в глубине и силе моих чувств к Сету. Они не были ни поверхностными, ни мимолетными — хотелось надеяться. Однажды он мне сказал, что у него на всем свете нет никого, кроме меня. Я возразила, что это очень смелое утверждение, учитывая, как недолго мы с ним знакомы, и услышала в ответ: «Когда- нибудь ты поймешь».
Почти то же самое сказал при первой встрече мой муж Кириакос, давным-давно, в покрытом пылью веков смертном прошлом. Мне тогда было пятнадцать, и отец послал меня в гавань нашего города с сообщением для отца Кириакоса. Послать меня одну было не в тогдашних обычаях, но отец не слишком волновался, поскольку был недалеко, на рынке. И все же мне эта прогулка показалась ужасной.
Под палящим солнцем не покладая рук трудились грязные потные люди, разгружающие и нагружающие суда на фоне мерцающих бирюзовых вод Средиземного моря. Дорогу мне показал низенький плешивый человек, не спускавший с меня плотоядного взгляда:
— Ты высокая девчонка, — заметил он. — Но кого-кого, а меня это не беспокоит. Мне как раз такие и нравятся.
Он засмеялся, а с ним и его товарищи. Его лицо находилось на уровне моей груди. Опустив глаза, я поспешила к указанному кораблю. И какое же я испытала облегчение, когда увидела Кириакоса, проверяющего лини и разговаривающего с рабочими. Я с ним никогда не общалась, но знала, кто его отец и что ему можно доверять. Увидев меня, он улыбнулся:
— Ты ведь дочь Мартанеса, правда? Лета?
Я кивнула:
— Мне поручили сказать твоему отцу, что груз может быть готов сегодня вечером, если он торопится.
— Я ему передам. Его сейчас здесь нет.
— Хорошо.
Мы постояли в смущении. Я чувствовала, что краем глаза он рассматривает меня, хотя делает вид, что наблюдает за рабочими. Казалось, он хочет что-то сказать, но не решается, и я собралась уходить.
— Что ж, спасибо. Мне нужно возвращаться.
— Подожди, Лета. — Он протянул руку, как бы желая удержать меня, но тут же ее отдернул. — Ты… ты же не пойдешь одна?
— Мой отец сказал, что это недалеко. И что мне не стоит опасаться привлечь хоть чей-нибудь интерес.
Кириакос прямо поперхнулся от возмущения.
— Твой отец глупец. Позволь мне проводить тебя. — Он запнулся. — Только не говори своему отцу, что я обозвал его глупцом.
Он обменялся несколькими отрывистыми фразами с одним из своих людей и отправился со мной в город. Он был старше меня, лицо его задубело от моря и солнца. У него были черные спутанные волосы длиной до подбородка, и он был почти — но не совсем — такой же высокий, как я.
— Я видел тебя на свадьбе несколько дней назад, — сказал он, нарушив затянувшееся молчание. — Ты танцевала с другими девушками. Знаешь… ты очень хорошая.
Комплимент удивил меня.
— Наверное, вино тогда помогло.
— Нет. Вино помогло другим девушкам — а может, помешало. Я не уверен. — Он взглянул на меня, и я чуть не упала, утонув в его темных глазах. — Но ты… у тебя танец исходит изнутри. Музыка разговаривала с тобой, и ты ее понимала.
— Ты играл на флейте, — вспомнила я, стараясь не залиться краской от его внимания.
— Да.
Казалось, он был рад, что я заметила его. Снова воцарилась тишина. Мы почти дошли до рынка: послышался людской гомон. Кириакосу хотелось продолжить разговор:
— Да-а… Я слышал, твоя сестра вышла замуж прошлой весной.
— Да.
— А ты?
— Я не вышла замуж прошлой весной.
Его губы тронула улыбка:
— А если на следующую весну?
— Ты предлагаешь?
— Просто спрашиваю. Я слышал, как отец говорил…
У рынка мы остановились, и я опять посмотрела ему в глаза. Вокруг нас сновали люди и животные, а на другом конце прохода я видела отца, разговаривающего с торговцем фруктами.
