Стригой этого не сделает.
Так ты сохранишь себя».
«Я не могу быть с людьми, которые любят меня», — прорычал он.
«Я не способен любить кого-то в ответ».
«Может тебе стоит попробовать, а не чувствовать жалость к себе!»
«Это не так просто».
«Да…»-Я едва удержалась от ругани в церкви.
«Ничего, что мы когда либо делали, не казалось простым! Наша жизни и раньше, раньше до нападения была не проста, и мы прошли через это! Мы сможем пройти через это так же.
Мы сможем пройти через что угодно вместе.
Это не имеет значения, если ты оставил свою веру в этом месте.
Мне всё равно.
Важно то, что ты веришь в нас».
«Не существует нас.
Я уже говорил тебе об этом».
«Ты знаешь, что я не очень хороший слушатель».
Мы говорили тихо, но я думаю, что наш язык тела ясно указал аргумент.
Другие прихожане были слишком отвлечены, чтобы заметить это, но Стражи Дмитрия следили за нами внимательно.
Опять же, я напомнила себе о том, что мне сказали Лисса и Михаил.
Если Дмитрий разозлится на публике, это не сделает ему чести.
Проблема была, но я еще не говорила ничего, такого что не рассердит его.
«Я хочу, чтобы ты не приходила сюда», — сказал он наконец.
«Для нас действительно лучше держаться в стороне».
«Это смешно, потому что могу поклясться, ты говорил, что мы должны быть вместе».
«Я хочу, чтобы ты держалась от меня подальше», — сказал он, игнорируя мои замечания.
«Я не хочу, что бы ты пыталась удержать те чувства, которые прошли.
Это в прошлом.
Всего этого не случится снова.
Никогда.
Лучше для нас, если мы будем вести себя как чужие.
Лучше для тебя».
Чувство любви и сострадания шевельнулось во мне нагревая — до белого каления.
«Если ты мне говоришь о том, что я могу и не могу», — прохрипела я низким голосом, как я могла, «тогда по крайней мере имей мужество, чтобы сказать это мне в лицо!»
Он завертелся так быстро, что он мог бы действительно быть Стригоем.
Его лицо было наполненно…
что? Не то, чтобы ранней депрессией.
Не ярости, или хотя бы немного гнева.
Было что-то большее…
смешанное отчаянье, разочарование и, возможно, даже страх.
Упоминание всего этого отражалось болью на его лице, как будто он страдал от ужасной муки.
«Я не хочу, что бы ты была здесь», — сказал он, сверкнув глазами.
Его слова ранили, но кое-что во всем этом взволновало меня, так же, как раньше я видела его одобрение, когда я легкомысленно высказывалась.
Это был не холодный и расчётливый Стригой.
Это был не побеждённый человек в клетке.
Это был мой старый инструктор, мой возлюбленный, это был тот, кто атаковал мою жизнь с интенсивностью и страстью.
«Сколько раз я должен говорить тебе это? Ты должна держаться подальше от меня».
«Но ты не сделаешь мне больно.
Я знаю это»
«Я уже делаю тебе больно.
Почему ты не можешь этого понять? Сколько раз я должен это говорить?»
«Ты сказал мне.
ты сказал мне, прежде чем уйти, что ты любил меня».
Мой голос дрожал.
«Как ты можешь это допускать?»
«Потому что слишком поздно! И это легче, чем напоминать, что я сделал для тебя» — Его контроль сломался, и голос его эхом разнёсся в задней части церкви.
Священник и те, кто всё ещё был в церкви, не замечали нас, но мы определенно привлекли внимание тех, кто находился в задней части церкви.
Некоторые из опекунов застыли, и снова, я должна была повторять предупреждение самой себе.
Независимо от того, как зла я была на Дмитрия, как бы не обманывала себя, я чувствовала, он отвернулся от меня.
Я не могла допустить, чтобы другие подумали, что он опасен.
Дмитрий, конечно, не собирался хватать чью — то шею, но он был явно расстроен, и можно было бы перепутать его расстройство и боль кое для чего более зловещего.
Я отвернулась от него, стараясь успокоить свои смешанные чувства.
Когда я посмотрела назад, наши глаза встретились, сила и электричество, прошло между нами.
Дмитрий может игнорировать всё, что хочет, но эта связь, что была глубоко с нами, всё еще там.
Я хотела прикоснуться к нему, не только задевать мою ногу, но и целиком.
Я хотела обнять его своими руками, прижать к себе, заверяя его, что мы могли бы сделать что-нибудь вместе.
Даже не подозревая об этом, я приблизилась к нему, нуждаясь в том прикосновении.
Он вскочил, как будто я змея, и все его стражи выступили вперед, готовясь к тому, что он может сделать.
Но он ничего не делал.
Ничего, только смотрел на меня с таким видом, что у меня в жилах застыла кровь.
Как если бы я была странной и плохой
«Роза
Пожалуйста остановись.
Пожалуйста оставайся в стороне»
Он прилагал все усилия, чтобы оставаться спокойным.
Я вскочила такая же злая и разочарованная, как он.
У меня было ощущение, что если я останусь, то мы оба схватились бы.
В пол голоса, я проговорила,'Это еще не конец.
Я не буду отказываться от тебя».
«Я отказался от тебя», — сказал он отступая, мягким голосом.
Любовь проходит
Моя прошла
Я смотрела на него с недоверием.
За всё это время, он не разу не выражался так.
Его протест всегда был для какого-то блага, он чувствовал раскаяние за жизнь монстра, и шрамы от любви.
Я отказался от тебя.
Любовь исчезает.
Моя исчезла.
Я пошатнулась, острая боль от этих слов поразила меня, как если бы он ударил меня.
