привязанность, которую я чувствовала разговаривая с ним, без всяких обсуждений на повестке дня Ада. Я хотела… нуждалась в том, чтобы быть к нему ближе.
Он вздохнул:
— Сьюзет, Сьюзетт. Я хочу. Но я хочу чтобы мы поженились. Я не могу, не могу так поступить с тобой, только если ты станешь моей женой. В противном случае все это незаконно.
Я смотрела на него, неопределенность смешалась с желанием. — Ты… ты делаешь мне предложение?
Люк задумался об этом на мгновение и затем снова усмехнувшись, выдал мне одну из своих сияющих улыбок, которые никогда не могли остановить мою сердечную гонку. — Да. Думаю да. Мы должны подождать немного, до тех пор как у меня будет больше денег. Но когда война кончится, все будет хорошо.
Эта война никогда не закончится, подумала моя хмурая половина. Но сейчас это не казалось реальной проблемой. А вот его желание жениться на мне было. Конечно это было невозможно. Теоретически я могла бы трансформироваться так, чтобы быть с ним одного возраста, все это время ища суккубовского секса на стороне. Некоторые суккубы так и делали, заводя бесчисленных мужей на протяжении столетий.
Большинство даже не уходили. Они сразу исчезали. Их брачные клятвы ничего не значили.
Глядя на него сейчас, в его горящие любовью глаза, я ощущала, что мое сердце разрывается на части. Если бы я сказала «да», он бы снова обнял меня и занялся со мной любовью. Если бы я сказала «нет», он не стал этого делать не по злобе, а потому что был благороден. Все могло быть так просто. Сказать «да». Пообещать выйти за него замуж и принять его сейчас. Я могла исполнить желание моего сердца, тоску моего тела, и укрепить мое хорошее положение в аду. Я могла бы оставить его после свадьбы. Или еще проще — разорвать помолвку.
Все, что я должна была сделать, это дать ему нечестное «да». Секс с ним не был правильным без этого. Действительно, это было удивительно, он не настаивал на том, чтобы ждать до брака. Обязательство было достаточно очевидно. Он верил в меня. Он полагал, что я была хорошим, честным человеком. Если бы я сказала, что люблю его и буду верна ему навсегда, то он принял бы это. Просто сказать «да».
Но слова застряли в горле. Я не могла лгать ему. Я не могла позволить ему узнать, какая я на самом деле. И поскольку его вялая жизненная энергия горела во мне, я поняла, что не могла украсть больше у него. Вина того, что я сделала уже, сильно давила на меня. Это только было самое малое насыщение, но и оно отняло много времени его свободной жизни. И если бы я действительно отказалась от брака после того, как мы занялись сексом, то он думал бы, что мы сделали ошибку. Грех. Пометка о неблагонадежности на его душе.
Я переместилась и сидела.
— Нет, — сказала я. — Я не могу выйти замуж за тебя.
Его счастливое лицо оставалось неизменным. «Это не должно случится прямо сейчас. И речь совсем не о… об этом». Он показал туда, где я только что лежала в траве. «Как я сказал, мы так или иначе не сможем пожениться некоторое время».
— Нет, — повторила я, мое сердце разрывалось. — Я не могу …, я не могу выйти замуж за тебя. Никогда. — Я не могу причинить тебе боль. Я слишком забочусь о тебе. Я не могу взять твой свет из мира.
Должно быть, он увидел что-то в моем лице, то, что донесло истину моих слов. Его улыбка исчезла. Солнце скрылось за облаками. Мое сердце разбилось. Я поспешно встала, вдруг не в состоянии смотреть на него. Что было не так со мной? Я не знаю. Все, что я знала, что я не могла оставаться там. Я не могла оставаться там и видеть что он страдает. Если бы я осталась, я бы начала рыдать. Я почувствовал что слезы начинают жечь мои глаза.
— Сьюзетт, подожди!
Я поспешила скрыться, но вскоре услышала что он бежит за мной. Даже после моего отказа, он не казался сердитым. Он беспокоился, волновался за меня. Это я ненавидела еще больше. Я хотела, чтобы он впал в ярость. Нет, только не таким образом… это бы его ранило, а так он будет уважать меня и мой выбор.
И именно поэтому я должна была держаться от него подальше. Не только сейчас, но всегда. Теперь я знала, что я не могла быть рядом с кем-то о ком я заботилась. Я не могла смириться с мыслью, что причиняю боль любимому человеку. Я не могла выдержать мысль, об осуждении доброй душа. Где-то, так или иначе, после столетий беспечного причинения вреда другим, я начала двигаться ужасно криво, как суккуб. Как? Когда? С Никколо? Может быть это сложенные воедино поврежденные мною жизни и души, наконец, негативно сказываются на мне?
Я направилась обратно к магазину шляп. Бастьен и я жили над ним. Я еще слышала Люка за мной, он кричал мне, что все в порядке. Я знала, что если я окажусь внутри, он не вломится следом за мной. Он, наверняка, будет стучать вежливо в дверь, но уйдет, если Бастьен скажет ему.
Я срезала путь, пройдя позади некоторых зданий вдали от главной дороги. Я знала этот путь хорошо, но теперь там было темно, сильно ограничивало мой обзор, так что я не видела солдата, пока я не врезалась прямо в него. Он так и остался на месте настолько неколебимо, что было похоже что я случайно столкнулась с одной из стен здания. Я отшатнулась назад, и он поймал меня за плечо.
— Полегче, — сказал он. Его французский был с сильным немецким акцентом, но с артикуляцией все было хорошо. — Навредишь сама себе.
Для человека он был гигантом, молодой и не дурен собой. Я не могла точно сказать в сумерках, но его форма судя по всему была офицерская. Он улыбался мне и не отпускал мое плечо.
— Спасибо, — сказала я скромно. Я попыталась изящно сделать шаг назад, но его хватка была сильной.
— Вам не следует тут находиться, — добавил он. — Опасно. Приближается комендантский час.
До комендантского часа было еще далеко, несмотря на темное небо. Он смотрел на меня пока говорил. Юбку я поправила пока бежала, но несколько пуговиц на блузе исчезли с Люком и этого не исправить. Что обеспечивало довольно хорошее преимущество моего лифчика и декольте.
— Мой дом совсем рядом, — сказала я. — Я только… Я пойду.
Рука на плече так же держала меня, но его другая рука проскользнула в вырез моей блузы и пробежалась по моей груди. Великолепно. После всех глубоких и травматичных приключений, которые случились сегодня в моей проклятой суккубовской жизни, последняя вещь в которой я нуждалась — это кайфовать от прикосновений нациста.
Черте что. Существовало кое-что похуже.
— Отпусти ее.
Голос Люка раздался позади меня и я вздрогнула. Я надеялась, что потеряла его в погоне, но если он видел, что я иду в этом направлении, он задал себе вполне хороший вопрос какими путями я добираюсь до дома.
— Уходи, — сказал офицер. — Тебя это не касается.
Кулаки Люка сжались.
— Отпусти ее, — повторил он. — Повторять я не собираюсь.
Офицер рассмеялся, но это был резкий, ужасный звук.
— Ты ничего не будешь говорить мне.
Я старалась изо всех сил всмотреться в Люка в то время, как все еще была жестко схвачена.
— Уходи, — сказала я ему. — Все будет в порядке. Со мной все будет хорошо.
— Умная девочка, — сказал Немец.
Люк набросился на него и я увидела как двое мужчин сцепились друг с другом. Я в ужасе застыла. Все произошло так быстро, что казалось время остановилось чтобы зафиксировать все то, что я увидела. Люк был силен и быстр, но другой парень был выше и у него в руке был нож. Я увидела как свет отразился от клинка ножа и тело Люка стало неподвижным. Офицер сделал шаг назад, выдернув клинок из живота Люка.
Я закричала и попыталась подбежать к нему, но рука нациста остановила меня, схватив меня еще раз. Руки Люка сжались на животе, а кровь текла из него. Он смотрел вниз на него с недоверием, как будто ждал момента показать себя, а затем он рухнул на землю. Я снова попыталась вырваться из лап моего
