– А я всю ночь видела всех вас троих во сне. Намажь на тост масло и абрикосовый джем.
– Вы видели нас во сне этой ночью? Правда? Вы так нас любите?
– Да, моя девочка. Джесмин, я не прошу дать мне ваш адрес. Я не сделаю больше ничего, чтобы нарушить вашу самостоятельность, пока не получу письма от Примроз. Но я прошу тебя провести этот день со мной.
Джесмин улыбнулась, щеки ее порозовели.
– Это будет так замечательно, – сказала она, – и так непохоже на наш чердак, хотя Дэйзи и называет его Чудесным замком. Мы покатаемся с вами, миссис Элсуорси, если я останусь? Можно мне хоть на денек представить себя богатой девочкой? Не надо делать мне никаких подарков – вы знаете, Примроз не любит этого. Но я могу вообразить, что у меня есть все эти красивые вещи, и… Ах! Как бы мне хотелось позвать с нами Поппи!
– Мы возьмем ее на прогулку в парк, – обещала миссис Элсуорси. – Я слышала много хорошего о вашей Поппи. Мне кажется, она замечательная девушка.
И вот эта заманчивая программа была неожиданно исполнена, потому что миссис Элсуорси сумела забрать Поппи от ее нудной, тяжелой работы к вящему удивлению всех леди из пансиона.
Поппи, в своей потрясающей шляпе, с пылающим от волнения лицом, прыгнула в карету и уселась напротив миссис Элсуорси и Джесмин, к великому неудовольствию лакея, который был вынужден помочь этой служанке занять ее место.
Миссис Элсуорси провезла девочек по всему парку,[31] затем взяла их на аттракционы, а под конец купила Поппи симпатичное коричневое платье, жакет и шляпу в тон к ним, сказав, что Джесмин запретила делать подарки ей самой, никто не может запретить подарить что-нибудь ее подруге.
А Поппи все время повторяла:
– Из всего потрясающего – это самое потрясающее. Ах! Представляю, что будет, когда я расскажу обо всем нашим леди! Боже! Мисс Джесмин, какая элегантная шляпа! Я ее больше не сниму, ведь она куплена в магазине Вест-Энда и сто очков вперед даст всему, что так гордо носит мисс Слоукум.
Наконец Джесмин и Поппи вернулись домой, усталые, но абсолютно счастливые, как маленькие девочки.
Миссис Элсуорси тоже в ту ночь легла спать с чувством самого настоящего счастья.
«Даже если они не будут жить у меня – хотя, я очень надеюсь, что будут, – думала она, – я рада, и всю мою жизнь буду рада, что подарила Джесмин счастливый день».
Два дня спустя, когда почти совсем поправившаяся Дэйзи сидела в маленькой гостиной Ханны за вкусным завтраком, Примроз получила длинное письмо от мисс Эгертон. Вот это письмо:
«Дорогая Примроз, Вы, конечно, знаете, что этот подлый человек, Дав, получил приговор, который он полностью заслужил. Увы, мы не можем вернуть все украденные им деньги, но постараемся обойтись без них, и, пожалуйста, забудьте и думать о возвращении мне денег за обстановку Чудесного замка, как Дэйзи называет эти комнаты. Для меня большая радость, что вы у меня живете, дорогая, и я надеюсь, что вы вскоре сможете привезти Дэйзи обратно и прожить здесь в мире и согласии следующую зиму. Дорогая Примроз, для меня становится все более и более очевидным, что юные девочки не должны были рисковать и приезжать в Лондон одни. Вы выказали большое мужество, предприняв эту попытку, но, моя дорогая девочка, западни, которые расставляет большой город, бывают ужасны, а потери невосполнимы. Мне не хотелось бы огорчать Вас после всего, что Вы пережили с Дэйзи, но я должна рассказать о происшествии с Джесмин. Вы знаете, как страстно она хотела, чтобы ее роман напечатали. Я сознательно не подбадривала и не одобряла ее, потому что, хотя, возможно, у нее и есть талант (я не готова это утверждать), она еще слишком молода, чтобы печататься. Все стоящие книги чему-нибудь учат, а наша девочка еще в том возрасте, когда надо учиться самой.
Итак, Примроз, вашу сестренку снедали сильнейшие амбиции. Она написала свой роман и, никому его не показав, в компании с добродушной Поппи Дженкинс и маленькой Дэйзи поехала в Сити и окунулась (не могу подобрать другого слова) в ужасный мир сомнительных издателей. Бедное дитя! Конечно, никто из солидных издательских домов и не взглянул бы на ее незрелую работу. Но она попала к проходимцу, который организовывал журнал, а через месяц сбегал со всеми вырученными деньгами. Его очередной журнал имел глупое название Джой-белл». Я его, конечно, не видела и не имею ни малейшего желания читать такой вздор, но неопытную Джесмин, которая поверила, что ее роман может быть напечатан на страницах этого, с позволения сказать, журнала, вынудили заплатить два фунта пять шиллингов, другими словами, выкупить сто экземпляров «Джой-белла». Она, конечно, вообразила, что напечатанный роман немедленно принесет ей славу. Заплатила деньги и стала ждать журнал со своим романом».
«Где она взяла эти деньги?» – с тревогой подумала Примроз.
– Примроз, отчего ты нахмурила брови? – окликнула ее Дэйзи.
Примроз вздохнула и снова принялась читать густо исписанные листки.
«В тот самый вечер, когда бедная Дэйзи ушла из дома, Джесмин получила первый экземпляр журнала, в котором было напечатано начало ее романа. Печать была нечеткая, бумага дешевая, но Джесмин была в таком горе, что почти не обратила внимания на журнал. Когда наконец она прочла свой текст, ее огорчило, что был напечатан всего лишь маленький отрывок.
Вы знаете, что меня задержала в деревне болезнь, а потом и смерть моей бедной кузины. Джесмин, вопреки своим ожиданиям, не получила больше заказов на украшение обеденных залов. Девочка решила не просить ни у кого денег на жизнь, даже у Вас, Примроз. Она делала героические усилия, чтобы как-то прожить на свой первый заработок. Увы, ее кошелек очень скоро опустел, к тому же на ней лежала невыносимая для нее тяжесть долга перед Поппи Дженкинс, которая, по-видимому, дала ей деньги на публикацию этого незрелого романа. В отчаянии она поехала к издателю журнала.
Придя в редакцию (бедная девочка, как она отважилась сделать это совсем одна, втайне от всех!), она узнала, что журнал «Джой-белл» перестал существовать, а издатель скрылся, и с ним деньги
