– О, Мэри! Подумать только! Ты искала меня, чтобы сказать такую ложь! Потому что ведь это ложь, Мэри. Мэри! Я не могу понять тебя.
– Я должна была сделать это. У миссис Шервуд нет желания наказывать тебя так, чтобы все знали. Она любит тебя и говорит, что это ужасно – развенчать королеву мая. Это было только раз, миссис Шервуд помнит тот случай. Она хочет, чтобы ты пришла к ней и сказала, что сожалеешь и раскаиваешься, – вот и все. Пожалуйста, пойди к ней, Китти.
– Да, я пойду, – сказала Китти. – Общение с Анни придется отложить.
Сердце миссис Шервуд забилось от радости, когда раздался стук в дверь. Увидев личико Китти, она встала с улыбкой.
– А, моя милая Китти! Я так и думала, что ты недолго выдержишь. Мэри Купп говорила с тобой, и ты пришла ко мне. Ты пришла сказать, как глубоко ты огорчена. Подойди ко мне, дорогая. Мое милое, дорогое дитя!
– Но… миссис Шервуд, – начала было Китти.
– Да, милая, ты объяснишь, ты все расскажешь мне. Вчерашние события вскружили тебе голову – и неудивительно, дорогая. Я готова… готова простить. Только скажи мне, что искренне сожалеешь о случившемся, и я не буду жестока к тебе, и никто, кроме Мэри Купп, не узнает об этом.
– Но… но… дорогая миссис Шервуд!..
Девочка бросилась на колени; схватив мягкие руки миссис Шервуд и сжав их в своих руках, она вскинула кверху глаза, чтобы видеть ее лицо.
– Вы велели Мэри Купп сказать мне эти слова?
– Она видела тебя, не правда ли, моя милая?
– Видела. Я нарвала цветов для Анни. А Мэри, она мне казалась грустной, но я не понимала почему, пока не узнала о болезни ее брата.
– Она тревожится о своем брате, дорогая.
– Но, миссис Шервуд, Мэри сказала мне странное: будто я написала письмо Джеку, рано утром спустившись в классную комнату. Сидела там, написала письмо Джеку и отправила его по почте. Дорогая миссис Шервуд, я ничего этого не делала.
– Китти!
– Я не делала этого, миссис Шервуд. Я не писала никакого письма. Ведь я еще, слава Богу, не сошла с ума. Если бы было то, о чем говорит Мэри, то я и сама бы знала об этом. Но я не вставала чуть свет с постели. Я не писала никакого письма. И я не могу раскаиваться в том, чего не делала. Я знаю, что у меня много недостатков. Папа говорит, что я полна ими, хотя он любит меня. Однако, поверьте, я не так плоха, чтобы нарушать установленные вами правила. Я нарушила одно и пришла сказать вам. Я написала очень короткое письмо папе – в своей комнате, накануне праздника. Мне так хотелось выразить ему мой восторг. Я осознаю, что в этом случае нарушила правила. Пожалуйста, простите меня – но именно за это письмо. Никакого другого письма я, право, не писала. Признаюсь, мне часто хочется написать милому Джеку, потому что он мне как родной брат, однако я не могу идти против вашей воли. Вы мне так дороги, что я не могу ослушаться вас.
Миссис Шервуд внимательно слушала Китти, даже не пытаясь прервать ее.
– Дитя мое, ты совершенно сбила меня с толку.
– Вы должны поверить мне, дорогая миссис Шервуд. Поверить, что ваша королева мая не может опозорить вас, себя и всю школу.
– Милое, милое дитя! Сядь рядом и дай мне подумать.
Китти села.
– Вы ведь не сомневаетесь во мне? – спросила она.
– Нет, Китти, но дело становится очень затруднительным! Что могло побудить Мэри Купп навести на тебя обвинение в проступке?
– Я не знаю. Каково бы ни было ее побуждение – я этого не делала. Пожалуйста, скажите, что вы верите мне!
– Я, конечно, готова поверить тебе, Китти. Однако, поверив тебе, нужно будет признать, что Мэри Купп все выдумала.
– Да, конечно, – согласилась Китти, – и скоро обман откроется. Если я написала письмо, то Джек должен получить его через два дня. Точнее, уже послезавтра с первой почтой. Я могу дать телеграмму Джеку или отцу, чтобы узнать, получено ли мое письмо. Это решит проблему, не правда ли?
– Ты сообразительна, Китти. Несомненно, это рассеет все недоразумения.
Глава VI
Мисс Хонебен смущена
Вечером Мэри Купп пришла в комнату Генриетты.
– Ну что ты сделала сегодня, Мэри? Ты была у миссис Шервуд?
– Да, я рассказала миссис Шервуд, что случилось: Китти О’Донован написала письмо двоюродному брату.
– И как же миссис Шервуд отнеслась к тому, что услышала? Она не вышла из себя? Во время чая я не заметила никаких перемен и подумала, что ты ничего не сделала. Китти по-прежнему смеялась и шутила, а миссис Шервуд ласково смотрела на нее. Надеюсь, наша королева скоро увидит совсем иное отношение к себе.
– Конечно, – сказала Мэри. – В этом нет никакого сомнения. Знаешь, после чая я хотела приняться за письмо бедной маме, и тут миссис Шервуд сказала, что хочет поговорить со мной. Сердце у меня сильно забилось. В кабинете она спросила, знает ли еще кто-то о проступке Китти, и велела мне никому не рассказывать об этом. Она так тревожилась, так сильно тревожилась. Вот я и убедила ее, что никому ни о чем не говорила. Тебе, Генриетта, нужно быть осторожной.
– О да, конечно. Можешь не беспокоиться.
– Я должна была поговорить с Китти.
– И что же?
– Мне хотелось уговорить ее пойти к миссис Шервуд и сознаться в том, что сделано. Но она разозлилась.
– Так пошла эта задавака к миссис Шервуд?
– Да. Китти сразу побежала в дом.
Генриетта была довольна. Она о чем-то подумала и с милой улыбкой повернулась к сообщнице.
– Вот что, Мэри, ты спросишь завтра у Китти, какое решение объявила ей миссис Шервуд. Обещай, что спросишь.
– Мне бы не хотелось говорить с Китти. Теперь она страшно ненавидит меня.
– Она возненавидит тебя еще больше со временем. А ты лучше спроси ее. И вообще, моя дорогая, тебе следовало бы делать все, чего я хочу. Видишь ли, мне случайно стал известен адрес твоего отца в Манчестере, и я могу рассказать ему о деньгах в сберегательной кассе.
Мэри вся напряглась – сузились и без того маленькие глазки, волна злости подступила к горлу. Ей хотелось броситься на Генриетту с кулаками. Но она сдержалась.
– Хорошо, я сделаю все, что ты скажешь, Генриетта. Думаю, что мы как-нибудь выпутаемся. Теперь я от всей души желаю, чтобы мы оставили в покое бедную королеву мая.
– Что ты хочешь этим сказать? Чтобы мы оставили ее в покое? Ты же сама видела, как она нарушила правила школы. Полагаю, мои родители заберут меня из такой школы, где правила нарушают безнаказанно. Какая репутация у школы может быть после этого? Конечно, если в школе нет дисциплины и справедливости… Избрали бы королевой мая меня, ничего бы этого не было. Китти О’Донован была бы поставлена на свое место, и ей не удалось бы написать кузену Джеку.
– По правде сказать, Генриетта, меня больше беспокоит, что болен мой брат Поль. Генни! Ты спасла и меня, и моего бедного Поля.
Генриетта стояла у окна и смотрела в темный сад. Она произнесла, не оборачиваясь:
– Ладно, Мэри, успокойся. Мне пришлось одолжить тебе денег, и если ты добьешься того, чтобы Китти была наказана, то я не скажу больше ни слова о деньгах.
– Хотела бы я, чтобы было так, – тихо ответила Мэри, поднимаясь со стула. Она в раздумье вышла из
