Швейцарию, в горы, – в Давос или Санкт-Мориц. Есть еще надежда залечить его легкие, если мы не будем медлить. А у нас, дорогая, нет ничего, кроме жалкого жалованья мужа. Вам я могу сказать, Алиса: как, имея семерых детей, прожить на двести фунтов в год? А это все, что мы имеем. Но как жить на это!
Миссис Шервуд дружески сжала руку миссис Купп.
– Вот что я скажу вам. Вы должны немедленно увезти мальчика туда, куда вам рекомендует сэр Уилфред Лаудердэл. С вами поедет сиделка. Все расходы на мой счет. Ну, милая, увезите вашего сына. Англия не годится для него. Уезжайте как можно скорее.
– Не знаю, как благодарить вас.
– Я открою вам кредит в банке – положу пятьсот фунтов на ваш счет. Вам не о чем беспокоиться.
Миссис Купп плакала.
– Бог послал вас, – сказала она. – Сколько вы для меня сделали!
– Дорогая, три ваши дочери находятся у меня в школе, а как же остальные три? Останутся дома?
– Сестра мужа может приехать за ними. Это легко устроить.
– Отлично. Я хочу сама повидаться с сэром Уилфредом Лаудердэлом. Я устрою денежные дела, найму сиделку и привезу ее к вам. До свидания, дорогая.
К сэру Уилфреду миссис Шервуд приехала в то время, когда от него выходил последний пациент. Он подтвердил, что положение мальчика очень опасное, но не безнадежное, и одобрил все планы миссис Шервуд.
– Какое благословение для мира такие женщины, как вы, – сказал доктор. – Теперь есть надежда на спасение мальчика. Я знаю как раз подходящую сиделку.
– Благодарю вас, доктор.
– Чем скорее мальчик доберется до континента, тем лучше. Воздух там суше. Вот адрес сиделки, сестры Франциски. Никто лучше нее не умеет обращаться с больными.
А Поль испытал радость общения с Мэри. Она вошла в комнату, где он лежал, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Но нужно было, наоборот, казаться веселой и ничем не расстроить любимого брата. Поль лежал спокойно. Когда он увидел сестру, глаза его заблестели от счастья. Он взял сестру за руку.
– Нагнись и поцелуй меня, Мэри. Ты стараешься быть хорошей, не правда ли?
– Боюсь, что нет, Поль.
– Старайся ради меня. Я люблю тебя.
– И я сильно тебя люблю, мой дорогой брат.
Поль пристально смотрел на Мэри. Она невольно отвела взгляд.
– Будешь хорошей? – спросил Поль.
– Буду хорошей, – ответила Мэри.
– Мне что-то не нравится в тебе… – сказал Поль сразу и ласково, и строго, как мог говорить только он. – Все ли хорошо у тебя в жизни?
– Впредь все будет хорошо, – успокоила его Мэри.
– Я почувствую, если ты будешь дурно вести себя, – предупредил брат.
– Нет, нет, Поль, я буду хорошо вести себя. А ты, Бога ради, побыстрее выздоравливай.
Поль поцеловал ее… В его глазах она видела тот же чудный свет, каким сияли глаза Китти О’Донован – бедной Китти, которую она, Мэри, собиралась погубить.
Глава XI
Испытание
Несмотря на все свои усилия Елизавета за день не узнала и не сделала ничего, что могло бы помочь оправдать Китти О’Донован. Она переговорила с учительницами, но они остались при своем мнении: Китти совершила проступок из-за сильного возбуждения и боится сознаться в нем. Она приглядывалась к девочкам, однако не заметила ничего подозрительного. Казалось, надежды на успех нет, и Елизавету все сильнее и сильнее охватывало беспокойство – по мере того, как день подходил к концу. Ей пришлось избегать общения с Китти, так как она не могла утешить ее.
Вечером вернулась миссис Шервуд с сестрами Купп. Матильда и Джени были в отличном настроении, уверенные, что великодушие миссис Шервуд спасет жизнь Полю. Они не скрывали своей радости и рассказывали подругам о поездке и о встрече с любимым братом, прибавляя, что теперь будут стараться быть хорошими, послушными, прилежными в учении и вообще достойными такой благородной начальницы, как миссис Шервуд.
– Да, мы будем хорошими, будем хорошими, – уверяла маленькая Джени, – потому что так сильно любим ее.
Китти была в зале, когда девочки говорили это. Она села рядом с Джени и взяла ее за руку. Джени изумилась, увидев бледное лицо их несчастной королевы.
– Что с тобой, Китти? Ты, верно, нездорова.
– Не все ли равно? – слабым голосом ответила Китти.
– Конечно, не все равно, – обеспокоенно произнесла Джени. – Матильда, наша дорогая королева нездорова. Взгляни на нее: она бледна, как привидение.
Китти помолчала с минуту. Потом она сказала тихим, но ясным голосом:
– Что вы говорите о том, чтобы стать хорошими? Вы хотите хорошо учиться, избегать всяких искушений – и все это из любви к миссис Шервуд.
– А разве ты не любила бы ее, если бы она столько сделала для тебя? – с удивлением спросила Джени.
– Я хочу сказать… – начала объяснять Китти, и голос ее был чист, как звон колокольчика, а лицо такое трогательное, как у ребенка, – я прежде чувствовала то же, что ты, но поняла, что люди вовсе не добры. До поступления в школу я думала, что все люди хорошие. Я жила с хорошими людьми и старалась подражать им. Теперь знаю: родной дом – не мир; мир – это школа, а школа – плохая. Я не хочу быть хорошей.
Она медленно поднялась со стула и вышла из зала.
– Что с нашей королевой мая? – тихо произнесла Клотильда, глядя вслед Китти.
– Я никогда не видела Китти такой, – пожала плечами Джен, – и никогда не думала, что она может так говорить.
– Китти весь день какая-то странная, – вступила в разговор маленькая леди Мария, быть может, первая после Китти любимица подруг. – После завтрака я думала, что она пойдет прогуляться со мной. Китти всегда была так мила, а сегодня она почти резко ответила мне. Я испугалась, ушла и… заплакала.
– Не стоило из-за этого плакать, – заметила Маргарита Лэнгтон.
– Но я люблю Китти, и мне было больно, что так со мной говорит королева мая.
– Она как все мы, совершенно такая же, – усмехнулась Томасина Осборн. – Не знаю, правы ли мы были, избрав ее королевой мая.
Елизавете Решлей не понравились слова Томасины.
– Во всяком случае, ты, Томасина, как одна из ее статс-дам, а также ее фрейлины, то есть вы, Маргарита Лэнгтон, Клотильда Фокстил и Мария Банистер, – все обязаны взять ее сторону.
– Боже мой, Елизавета! – вскрикнула Маргарита. – Ты говоришь с раздражением.
– Да. Была бы и ты раздражена, если бы все знала, – ответила Елизавета и ушла.
Все это время Генриетта, казалось, увлеченно читала повесть. Теперь она положила книгу на стол.
– Девочки, а ведь я воздержалась, когда вы все единогласно избрали Китти королевой мая.
– Мы вряд ли когда-нибудь забудем это, дорогая, – сказала Клотильда насмешливо.
Лицо Генриетты вспыхнуло.
– Время покажет, правильно я поступила или нет.
Она обернулась к сестрам Купп.
– Где же Мэри? Отчего она не пришла с вами сюда?
– Вероятно, Мэри в нашей комнате, – ответила Джен.
– Пойду отыщу ее, – сказала Генриетта.
Она поднялась наверх и, не постучавшись, вошла в комнату, где действительно находилась Мэри.
– Какой у тебя странный вид, милая Мэри. Пойдем сейчас ко мне. Я угощу тебя какао и печеньем.
Мэри молчала, глядя сквозь окно в сад. Дневной свет угас. Мэри с таким лицом смотрела во тьму, будто
