королева не придерживается истины; если она сознательно нарушила какое-нибудь школьное правило; если – что самое главное – она соблазнилась и сказала ложь. Когда начальница сочтет необходимым обратиться к подругам королевы, чтобы судить о ее дурном поступке, то те обязаны действовать следующим образом:
Во-первых, тщательно исследовать причину ее поступка. Ей нужно предоставить всякую возможность оправдаться. Ее фрейлины и статс-дамы должны переговорить с ней; если она сознается им в своем проступке, они должны положиться на свое собственное мнение и, в особенности, посоветоваться с предыдущей королевой насчет того, как следует поступить с виновной. Если возможно, они не пойдут слишком далеко и не развенчают королеву, так как это самое суровое наказание, которое может выпасть на долю королевы мая. Но если она не сознается в своем проступке, который, по тщательному исследованию, окажется очень серьезным, то дело принимает совершенно иной оборот.
Во-вторых, королева мая должна явиться тогда перед всей школой, так как все члены школы – ее подданные. Предыдущая королева должна объяснить, в чем ее обвиняют, и все ученицы признают ее невиноватой или виновной. Полумеры не признаются. Она должна быть или вполне оправдана, или признана виновной. Это важное заключение выносится большинством голосов.
В-третьих, если большинством королева мая будет признана виновной, она освобождается от своих обязанностей, с полного согласия школы. Она должна быть развенчана, и публичная церемония должна произойти, если возможно, на том самом месте, где была коронация. Она должна появиться в белой одежде перед всеми, и ей будет объявлено, что она недостойна своего королевского звания. Затем ее отведут в дом, и она вернется в своем обыкновенном платье. Предыдущей королеве предложат замещать ее до конца года. Лишенная своего звания королева должна возвратить подарок, который дает обыкновенно начальница вновь избранной королеве мая. С той поры она теряет все свое значение. Начальница должна решить сама, оставлять ли ее в школе; учениц этот вопрос не касается. Они должны, если возможно, ласково относиться к ней, но никакое позднее раскаяние не возвратит ей славы и чести. Она будет заклеймена на всю жизнь.
Из этого видно, что быть королевой мая нелегко; это положение требует мужества, силы, благородства. Таковы правила для королевы мая».
Когда фрейлины и статс-дамы собрались в библиотеке, Елизавета прочла вслух эти правила. Она положила книгу на стол и взглянула на собравшихся. Все были сильно взволнованы и не знали, что сказать. В продолжение нескольких минут царило полное молчание. Потом Елизавета произнесла:
– Я увижу сегодня вечером миссис Шервуд, она просила меня прийти к ней. Потом мы снова соберемся здесь и решим, когда поговорить с Китти. Я твердо уверена, что в этом деле есть какой-то обман. Может быть, с моей стороны даже нехорошо говорить так, потому что я не могу обвинять никого из девочек. Но я думаю, что Китти О’Донован не виновата.
– И я тоже, – поддержала ее Клотильда.
– Но все же в подобных делах нельзя руководствоваться только чувством сострадания, – заметила мисс Хонебен. – Для меня очень стеснительно то положение, в котором я нахожусь: в одно и то же время я ваша учительница и статс-дама Китти. Поэтому я попросила бы вас избавить меня от всякого участия в этом деле. Быть статс-дамой упросила меня милая Китти, которая всегда выказывала мне столько любви и привязанности.
– Мы не можем избавить вас от этой неприятной обязанности, мисс Хонебен, – сказала Елизавета Решлей. – Вопрос слишком важен, и мы все нуждаемся в ваших советах.
– Ну, если нужно, я останусь. Я вполне уверена, что надо выполнить первое правило и уговорить бедную девочку сознаться. Если она сделает это сейчас, мы можем еще избежать суровой необходимости развенчать нашу королеву.
– Будем надеяться на лучшее, – с тяжелым вздохом произнесла Клотильда. – Уверена, что в этой школе не найдется девочки, которая не любила бы Китти, за исключением Генриетты и этой маленькой идиотки, Мэри Купп. Всякому видно, что Мэри Купп – раба Генриетты. Я думаю, девочки, что если в деле есть обман, то нам следует обратить внимание в эту сторону.
Девочки были удивлены словами Клотильды.
– У тебя есть какое-нибудь основание говорить так, Клотильда? – поспешно спросила Елизавета.
– И есть, и нет. Во всяком случае, я на твоей стороне, Елизавета.
– И слава Богу, – кивнула Елизавета.
После этого все разошлись.
Глава XIII
Что подслушала Мэри Купп
Генриетта испытывала некоторое беспокойство. К своему удивлению, она видела, что, несмотря на обвинение, девочки любили Китти О’Донован так же, как и прежде. Генриетта заметила, что как только она подходила к какой-либо группе, разговор прекращался и все расходились. Она заметила еще, что Клотильда Фокстил старалась держаться вдали от нее. Клотильда была замечательная девочка – хотя некрасивая, но обращавшая на себя внимание необычной внешностью: довольно худое лицо и масса темных волос, очень большие бледно-голубые глаза, выразительный рот и замечательно очерченный подбородок. Она считалась обыкновенной в Америке, однако внешне несколько отличалась от английских школьниц. В Англию девочка приехала прямо из Нью-Йорка. Отец ее, Джемс Томас Фокстил, был миллионером, нажившим громадное состояние торговлей минеральными маслами. Клотильда была его единственным ребенком. От одной из своих подруг она услышала рассказ о том, как приятна школьная жизнь в Англии. Тогда Клотильда сказала отцу, что хочет учиться именно там.
– Так и будет, милая, – согласился отец.
– Папа, я выбрала себе школу, – заявила дочь.
Он спросил, как она узнала об этой школе. Девочка ответила, что одна ее знакомая, леди Мария Банистер, писала ей про свою веселую жизнь в Мертон-Геблсе. Клотильда сказала, что ей хочется поступить туда.
Фокстил всегда говорил, что ненавидит английскую знать. Однако на него приятно подействовало известие, что его Тильда так близка с дочерью графа. Переговоры были быстро закончены, и Клотильда поступила в школу.
Она пробыла тут полтора года; ей шел уже шестнадцатый год. А одно из правил миссис Шервуд – не держать в школе учениц старше шестнадцати лет. Поэтому Клотильда не смогла бы стать королевой мая, хотя была достаточно любимой и могла бы удостоиться этой чести, если бы осталась в школе подольше.
Клотильда быстро сумела отделить овец от козлищ в этом маленьком стаде. Сестры Купп показались ей жалкими – удивительно, как они могли попасть в Мертон-Геблс. Она прочла характер Генриетты Вермонт, словно в открытой книге. Китти Клотильда полюбила почти с того вечера, когда хорошенькая девочка приехала в школу. Елизавету она ставила чрезвычайно высоко и надеялась, что они навсегда останутся подругами. Она относилась очень ласково и снисходительно к маленькой леди Марии Банистер. Но леди Мария была гораздо моложе ее и ниже классом.
Клотильда вышла в сад и стала тщательно обдумывать все, что произошло в библиотеке. Ей хотелось переговорить с Елизаветой, но та, очевидно, не намеревалась вступать в разговоры. Другие девочки беспокойно и бесцельно бродили по саду. Все случившееся совершенно нарушило равновесие в школе.
Мэри Дов, очень хорошенькая, милая простоватая девочка, подошла к Клотильде.
– Можно мне походить с тобой, Клотильда, или ты занята чем-нибудь?
– Мне совершенно нечего делать, Мэри.
– Позволь мне походить с тобой, Кло. Я так зла.
Клотильда быстро взглянула на Мэри.
– Я тоже.
– В самом деле, Клотильда?
– Как может быть иначе?
– Так и ты расстроена из-за нашей королевы мая?
– Да.
– Клотильда, что же будет?
