Не будь Осип Духом, обреченным на бездействие, он сделал бы сейчас все, чтобы не дать цепи завязаться в узел у портика. И тут Осип с ужасом осознал, что он уже давно не Дух, а одно из звеньев этой цепи зла! Что он уже совершил действие, отдав Мишке заветные тетради. И единственное, что осталось ему теперь, - это противодействием попытаться разорвать цепь. Но даже уничтожив тело свое или душу, оставался он неразомкнутым звеном проклятой цепи.
Осип напряг натренированную логику, она, словно электрический ток, пробежала по цепочке и споткнулась о портик.
Впервые за долгие годы Осип Осинов не прикоснулся к бумаге. Вернее, к обычной бумаге. На фотобумагу это не распространилось. До полуночи он печатал фотографии с прошлогоднего негатива, на котором запечатлел для своего краеведческого альбома свежевоздвигнутый дерибасовский портик.
Утром он двинулся в «Арбатовский Гарлем». Во дворе бывшего дома Осоавиахима буддо-христиане проводили собрание. Уже издали был слышен визг сестры Лидии:
- Побойтесь Чхумлиана! Вы... вы... Вам всем не место на святой земле! Убирайтесь отсюда!
- Да хоть сейчас! - агрессивно перебила полная брюнетка в декольте и галошах. - Земля, на которой распоряжается такая сестра, как ты, уже не святая!
- Не святая? А какая же, по-твоему, земля в Новом Назирхате!?
- А поруганная!
Хлопнула калитка. Перед носом Осипа мелькнуло «декольте». Ирина-первая покидала собрание, а судя по всему, и Назарьино.
Положение попытался спасти щупленький Рудик:
- Братья и сестры, - вдумчиво позвал он. - Чхумлиан не простит нам раздора. Он ведь представил нам возможность ускоренно пройти ступени совершенствования, благодаря святости этого места... А что делаем мы? Я боюсь, что мы попросту оскверняем святость этой земли. С каждой минутой распри мы удаляемся от Верховной Личности. Более того, наше собрание вообще следует как можно скорее прекратить, потому что оно незаконное. Наша секта не должна осложнять свои отношения с властями. Мы нарушаем указ Президиума Верховного Совета о проведении собраний, митингов, демонстраций и уличных шествий. Если нам уж так необходимо провести это собрание, в чем лично я очень сомневаюсь, то организаторы собрания должны подать заявление в поселковый совет, не менее чем за десять дней. Братья и сестры, прекратим это двойное беззаконие перед Верховной Личностью и государственной властью. Братья и сестры, давайте лучше разойдемся и помедитируем...
- Ага, помедитируем, - иронично прокомментировала худенькая старушка. - Ты, молодой человек, на коврике у второй колонны, а я, старая женщина, как пташка божья, на второй ветке. Где уж тут медитировать. Одна мысль - как бы не свалиться.
Тут Осип Осинов решительно распахнул калитку. Все приумолкли. Раздался шепот:
- Это тот, вчерашний... Знаток учения...
- Приветствую вас, братья и сестры! - объявил Осип и, ухмыльнувшись, добавил: - Узнав о вашей распре, я пришел, повинуясь зову, повелевшему мне излить живительную влагу знания на разгорающееся пламя вражды!
- Простите, но я еще не договорил, - нахохлился Рудик. - И вообще, кто вы такой?
- Кто я такой, покажет время и расстояние, - отрезал Осип и, воздев перст, провозгласил свою третью универсальную аксиому: - Ибо ближних одинаково ослепляет звезда и фонарик. Лишь дальние могут поведать им о размере человеческого величия.
- Точно! - заволновался народ. - Как по писаному!
- Вы ученик Чхумлиана? - подозрительно спросила сестра Лидия, уехавшая до публичных чтений «Уединенных наблюдений».
Ничего не ответил на это Осип Осинов. Он взял большую фотографию портика и канцелярской кнопкой прикрепил к дереву.
- Братья и сестры! - позвал Осип. - Вот как выглядел священный алтарь до осквернения. Он стоял, открытый всем ветрам, а главное, не соединенный ни с каким жилищем людей, стоящих на низшей ступени. Незадолго до вашего приезда портик был поруган. И сотворенные у его подножия молитвы там и остаются, не поднимаясь вверх. Но продолжает оставаться священным документальное изображение его первозданного вида. Я делюсь с каждым из вас своей коллекцией священных фотоикон и ничего не прошу взамен.
- А все-таки, - ужаснулась сестра Лидия, - кто вы такой, что указываете нам, как медитировать?! Чхумлиан говорил - медитировать у портика. Вы ученик Чхумлиана?!
- Чхумлиана Дерибасова?! - сузил глаза Осип Осинов.
- Да. Ну, «Назарьинского феномена», - подтвердил кто-то.
- Еще чего, - отрубил Осип. - Это он мой ученик. Самый плохой ученик.
- Как вы смеете?! - взвилась сестра Лидия. - Товарищи, это провокация! Не слушайте его! Это просто Чхумлиан нас испытывает!
Но не допущенные к портику буддо-христианские массы уже сделали свой выбор. Они хватали из рук Осипа фотоиконы, засыпали его вопросами и, услышав в ответ что-то знакомое, но развернутое, испытывали восторг обретения истины и разбредались на индивидуальное медитирование.
Когда осталась только восьмерка «допущенных», многие из которых были с фотоиконами, сестра Лидия решилась на грех. Она отвела Осипа Осинова в сторону и, пристально глядя в глаза, спросила:
- Скажите, пожалуйста, кто был предыдущим мужем Евдокии Платоновны?
Осип посмотрел с интересом. Неужели эта женщина тоже начала прозревать и выстраивать цепь зла? Чуть поколебавшись, он не стал скрывать:
- Все правильно. Ваш так называемый Чхумлиан и был. А по-нашему - Мишка Шампиньон. Местный придурок и даже выродок.
Глаза женщины заблестели, как показалось Осипу, от ужаса.
- Скажите, а когда он уехал? - вкрадчиво, но с каким-то внутренним напряжением спросила она.
Осип долго думал над тайным смыслом вопроса и, не найдя его, ответил:
- В прошлом году.
- А точнее? Постарайтесь вспомнить.
- А что тут вспоминать, - буркнул Осип, потерявший интерес к нелогичному разговору, - в самом конце лета.
Сестра Лидия пошевелила губами, лицо ее приобрело специфическую одухотворенность забросившего шайбу спортсмена, и она воскликнула:
- Я так и знала!
Глава 27. Москва - Назарьино
Сестра Ирина-первая оказалась первым буревестником. Несколько секунд они с фиктивным мужем изображали симпатичную пародию на картину «Не ждали». Сходство усугубили галоши, рваные чулки и мешок.
- Так вот ты где, значит, была, - протянул деловой фиктивный супруг. - Досрочно освободили?
- Что, сверхдуша горит? - Ирина-первая метнула недобрый взгляд на пустые бутылки и потащила мешок на кухню.
Однако фиктивный благоверный возник на ее пути и попер буром.
- У меня уплачено вперед. А твое досрочное освобождение - это твои радости и твои же проблемы...
- Ты что, меня в собственный дом не пускаешь? - не поняла Ирина Ивановна Мостина, 1946 г. рождения, русская, уроженка г. Москвы, из служащих, б/п, образование среднее специальное, родственников за границей, судимостей, правительственных наград, научных трудов и изобретений не имеющая. - Раз так, то час на сборы и выметайся! И чтоб ни одной пустой бутылки после тебя не осталось!
Но фиктивный благоверный рассмеялся в лицо:
- А не хочешь досрочно вернуться откуда пришла? А ну чеши отсюда за сто первый километр!
