Из-под обломков тирании лютой На божий свет ее мы извлечем. Когда врага твердыни сокрушим, То верю — мы ее освободим! Мельхталь
Ведите нас! Мы все пойдем за вами. Уже сегодня нам борьба по силам! Телль на свободе был, когда клялись мы, — Еще не совершилось злодеянье. Иное время — и закон иной. Тот низкий трус, кто медлить будет доле! Руденц
(Штауффахеру и Вальтеру Фюрсту)
Так за мечи, за копья, дело близко! Огни уж скоро вспыхнут по горам. Стремительнее вестового судна Победы нашей весть примчится к вам. Огней сигнальных будет цепь ярка! Вы молнией на недруга ударьте И сбросьте гнет тиранов — на века! (Уходит.)
Ущелье неподалеку от Кюснахта.
Сюда спускаются по тропинке между скал, и каждого путника, прежде нежели он появится на авансцене, видно наверху. Кругом скалы; одна из них, поросшая кустарником, выдается вперед.
Телль
(входит с самострелом)
По этому ущелью он поедет; Другого в Кюснахт нет пути… И здесь Я все свершу… благоприятен случай. Куст бузины меня надежно скроет, Оттуда я стрелой тебя достану, А для погони тесен этот путь. Кончай скорей расчеты с небом, фохт! Твой час настал. Ты должен умереть! Я прежде жил спокойно и беззлобно, Одних зверей стрелою поражал, — Убийство мне на ум не приходило… Теперь ты мир моей души смутил, И в яд змеиный превратил во мне Ты молоко благочестивых мыслей. Ты сам вложил мне в руки этот лук: Кто в голову родного сына целил, Сумеет в сердце поразить врага! Детей невинных, верную жену Я защищать от ярости твоей Обязан, фохт!.. Когда рукой дрожащей… Упорный лук натягивал я свой… Когда меня ты с дьявольским злорадством Стрелять в родного сына принуждал… И тщетно умолял я о пощаде… Тогда в душе я страшную дал клятву — Ее лишь бог слыхал, — что первой целью За этим выстрелом в дитя послужит Мне грудь твоя… И тот обет священный, Который лютой порожден был мукой, Исполню я… Мой лук тому порукой. Ты господин мой, ты имперский фохт; Но разве мог себе сам император Позволить столько?.. Он тебя послал, Чтоб суд творить — пусть строгий, он разгневан, — Но не над всеми злобно потешаться И на носить преступные удары. Есть бог вверху для мщенья и для кары. Могильный мрак несущая стрела, Бесценное сокровище мое! Лети, вот цель, что к просьбам и моленьям Была всегда глуха и недоступна… Но пред тобой она не устоит… Ты ж, крепкая тугая тетива, Так часто мне служившая на играх, Не выдавай меня и в грозный час! Мой верный друг, покорна будь усилью, Ты часто окрыляла мне стрелу. Без промаха единственной стрелой Сразим врага — в колчане нет другой. Путники проходят через сцену.
Я сяду здесь, на каменной скамье.
