коррективы. Видно, где-то не доглядел, слишком много времени отдавал работе. Лишь баловал парня деньгами да подарками, а того чтобы поговорить по душам, разобраться как живет, да чем дышит, все времени не хватало. Вот теперь будет тебе время, старый осел! Лет пятнадцать влупят любимому племяннику, на свиданках обо всем наговоритесь. Так, стоп! Только не сдаваться, не впадать в панику! Улыбчивый фашист напротив, принес снимки мне, а не в милицию, да и в милицию ему пойти не просто — наверняка ведь Сашка оказался там по их приказу, значит им самим не в масть обнародовать этот факт. Так что еще не все потеряно, еще потрепыхаемся! Только спокойно, Саня, спокойно. Мысленно досчитав до десяти, Збруев открыл глаза и холодно глянул в блеклые бельма фашиста.
— И что теперь нужно от меня?
— А Вы хорошо держитесь, — уважительно прокомментировал собеседник. — Умения держать удар Вам, я вижу не занимать. Ну что ж, мы с Вами разумные люди и всегда сможем договориться. Только, я Вас умоляю, не зависимо от исхода переговоров, не надо давать команду Вашим мальчикам из СБ разбирать меня на части. Не люблю, знаете ли, насилья. Да и негативов у меня при себе естественно нет.
— Да, да… — продолжил Георгий Сергеевич, поймав наигранно непонимающий взгляд Збруева. — Я имею в виду тех ребятишек в бежевой «шестерке» на другой стороне улицы.
Збруев с усилием сглотнув, утвердительно кивнул, признавая свой прокол и мысленно матеря последними словами отставного фээсбэшного майора, не сумевшего даже толково организовать наружное прикрытие.
— Итак, я уже говорил, мы ждем от Вас посильного вклада в дело нашей борьбы…
— Короче, сколько?
Георгий Сергеевич огорченно покачал головой с видом английского лорда удрученного бестактностью собеседника и вытянув из внутреннего кармана простую шариковую ручку быстро написал на салфетке цифру с многими нулями.
— Да Вы с ума сошли?! Откуда столько!
— Соберете, Александр Дмитриевич, соберете, — успокаивающе закивал собеседник. — На святое дело жалеть презренный металл нельзя. Если бы сумма была нереальной, мы бы ее не просили. Мы же серьезные люди, Вы удивитесь, если я скажу, как долго наши финансисты изучали Ваше материальное положение, прежде чем я обратился с этой просьбой. Хотите, подскажу Вам номера счетов, с которых можно взять эти деньги?
Ручка вновь замелькала над салфеткой. В горле у Збруева неожиданно пересохло, и он жадно глотнул холодной минеральной воды из стоявшего на столе бокала.
— Но это не мои счета, это деньги компании. Я не могу распоряжаться ими в личных целях.
— Ну что Вы, Александр Дмитриевич, как малое дитя, право слово. Ну возьмете взаймы у компании, потом погасите долг потихоньку, а с Вашим положением об этом и сообщать никому не потребуется…
Збруев при этих словах изругал себя последними словами, действительно это было бы реальным выходом и могло выгореть если бы… Это 'если бы' всегда вмешивается в планы которые строит самонадеянный человек, полагающий себя не иначе как от врожденного слабоумия хозяином собственной судьбы. И в момент когда казалось бы все удалось и получилось как надо, маленькое и незначительное «если» в одночасье ломает и рушит все. Георгий Сергеевич — умненький подлец, рассчитал правильно. И Збруев однозначно согласился бы, ради спасения любимого племянника он был готов и на большее, чем обворовать родную компанию, если бы… Если бы вместо заколки для галстука не висел сейчас на Александре Дмитриевиче миниатюрный радиомикрофон, гнавший по равнодушному эфиру все сейчас сказанное прямо под магнитофонную запись сидящему в дурацкой бежевой «шестерке» начальнику СБ.
Тяжело вздохнув и чувствуя, как одномоментно постарел на десяток лет, Збруев покачал головой.
— Это невозможно. К тому же Вы блефуете. Если передать эту фотографию в органы, пострадает и ваша организация. Сашка ведь молчать не будет, а если и решит сыграть в героя, то там найдутся спецы его разговорить. Не то дело, чтобы скрупулезно блюсти законность…
— Да бросьте, никакого блефа, — вновь жизнерадостно улыбнулся фашист. — Исполнители — все молодняк, их не жалко, пусть пострадают за дело спасения нации. Мученики нам нужны. А про своих руководителей они не знают ничего, так что вывести ни на кого не смогут. Разве что сдадут адрес, где с ними работали, так там съемная квартира без оформления договора, к тому же срок уже выходит. Вот и все!
'Ну и паскудная же у него улыбка', — про себя подумал Збруев с кряхтением поднимаясь из-за стола. Почему-то даже это простое действие далось с трудом, напряженно покалывало сердце и, не поймешь с чего, накатила одышка, как после тяжелой работы.
— Я подумаю над Вашим предложением. Как с Вами связаться?
— Вообще-то со мной рекомендуют не связываться! Не плохой каламбур, правда? Я сам позвоню Вам, скажем дня через три…
— Через две недели, раньше мне не успеть.
— Уговорили, через неделю, — жестко отрезал фашист и отвернулся, показывая, что разговор окончен, и назначенный срок обсуждению не подлежит.
Беседа с начальником службы безопасности была тягостной и длилась уже, казалось Збруеву, целую вечность. Крепкий и коренастый как гриб боровичок, отставной майор буквально вымотал его, вопросам не видно было конца. Фээсбешника интересовало все, что хоть как-то связано с Сашкой: как учиться, с кем дружит, что предпочитает из еды и так далее. Самое неприятное, что никакого смысла в учиненном допросе Збруев не видел. Сразу после встречи в «Венеции» орлы из СБ попытались отследить шантажиста, но в очередной раз потерпели неудачу. Тот ушел от них, как от первоклассников, легко и непринужденно, воспользовавшись проходным двором, выведшим на другую улицу, где его видимо заранее ожидала машина.
Теперь Збруев с начальником СБ уже два часа ломали голову над планом Сашкиного спасения. Запрошенная сумма, если не воспользоваться теперь заведомо невыполнимым вариантом шантажиста, была нереальной. Даже продав все свое имущество Збруев не смог бы набрать необходимого количества денег. Вариант силовой акции против 'Русских волков' тоже, не смотря на всю его соблазнительность, пришлось отбросить. Не было точных сведений о месте содержания негативов, а вычислять и штурмовать все конспиративные квартиры организации им явно не по силам. Один план действий сменялся другим, и все они тут же отбрасывались в виду явной фантастичности. В директорском кабинете уже было не продохнуть от висевших в воздухе клубов табачного дыма, а секретарша Людочка перетаскала совещающимся немыслимое количество кофе.
Наконец, раскрасневшийся от продолжительного мозгового штурма, начальник СБ, с видом человека на что-то решившегося после долгих колебаний, хлопнул директора по плечу и с неожиданной фамильярностью заявил:
— Знаешь, Митрич, пока все это бесполезно. Ничего при таком раскладе мы не сделаем. Нужно выиграть время. Провести разведку, пощупать так сказать противника вплотную, найти слабые стороны, а уж потом что-то предпринимать. Ты ж пойми, это же не наш контингент, мы все больше на уголовников да бандитов ориентируемся, а эти то политические… Мы по таким и не работали никогда. Так что тут надо внимательно жалом поводить, пораспрашивать знающих людей, пощупать…
— Много ты за неделю нащупаешь! — оборвал его Збруев.
— Так и я о том! — подхватил отставной фээсбешник. — Время нам нужно! А значит недели мало, сечешь? Твой оболтус должен на время исчезнуть, лучше всего вообще из страны. Смысл его сдавать, если он неизвестно где, и к ответственности его не привлечешь? Надо его отправить куда-нибудь подальше, и не в турпоездку, а так, чтобы он здесь как минимум три-четыре месяца не отсвечивал.
— Ну и куда я его отправлю на такой срок? Может прикажешь ему квартиру в Париже купить? Так тогда легче заплатить, дешевле выйдет. Да еще ведь и документы на выезд надо суметь за неделю оформить…
— В Париже не надо, — задумчиво протянул начальник СБ. — А вот страна такая есть в Африке, Экваториальная Дагония, не слыхал? Вот туда в самый раз будет.
Збруев посмотрел на майора, как на умалишенного. Что, мол, за бред ты несешь? На солнышке
