Поэзия английского романтизма XIX века

Стены из стали казалися слиты,
Были решетками окна забиты,
Ставни чугунные, каменный свод,
Дверью железною запертый вход.

Узник не знает, куда приютиться;
На пол, зажмурив глаза, он ложится…
Вдруг он испуган стенаньем глухим:
Вспыхнули ярко два глаза над ним.

Смотрит он… кошка сидит и мяучит;
Голос тот грешника давит и мучит;
Мечется кошка; невесело ей:
Чует она приближенье мышей.

Пал на колени епископ и криком
Бога зовет в исступлении диком.
Воет преступник… а мыши плывут…
Ближе и ближе… доплыли… ползут.

Вот уж ему в расстоянии близком
Слышно, как лезут с роптаньем и писком;
Слышно, как стену их лапки скребут;
Слышно, как камень их зубы грызут.

Вдруг ворвались неизбежные звери;
Сыплются градом сквозь окна, сквозь двери,
Спереди, сзади, с боков, с высоты…
Что тут, епископ, почувствовал ты?

Зубы об камни они навострили,
Грешнику в кости их жадно впустили,
Весь по суставам раздернут был он…
Так был наказан епископ Гаттон.

1799

Король крокодилов Перевод Ю. Петрова

[219]

1

«О Женщина, что означает твой крик?
Что сделало бледным и скорбным лик?
Скажи, почему ты бредешь без фаты
И бьешь себя в грудь так неистово ты?»

«О, горе мне, умер бесценный мой сын,
Отрадой души моей был он один,
Фату разорвала в смятении я,
Душа осиротела моя.

О, горе мне, сын мой безвинно убит,
И ярость во мне, не стихая, кипит!
К реке по тропе он спокойно сходил,
А там затаился злодей-крокодил.

О, горе мне, мальчик не чуял беды,
К реке он спустился напиться воды,
Но подлый убийца из-за куста
Свалил его наземь ударом хвоста.

Возьми меня в лодку, помощником будь,
Пешком одолеть не под силу мне путь:
На Остров меня отвези, молю,
К их крокодильему Королю.

Крокодилополь[220] заброшен — там
Он уже более не султан,
И все-то владенье его — река
Около Острова Тростника.

Там дни он проводит в рвенье святом —
Молитвою занят он и постом,
На все благодать изливая окрест,
Возвышенный, кроткий, людей он не ест.

Душа его благостна и чиста,
И страшного нет у него хвоста,