более той мощи. Им многого не хватает.
– Именно так обстоит дело. Но если бы она была сейчас второй равной силой, она не обратилась бы к нам за помощью. А ведь по сути дело обстоит именно так. Укажите мне, в чем я ошибаюсь.
– Нет; это представляется верным. Как и то, что мы можем дать ей многое из того, в чем она сейчас нуждается. Но что она даст нам взамен?
– Рост могущества ислама.
– Это если она пойдет на такое условие.
– Но ведь они сами предлагают это.
– Не следует ли видеть в этом некоторую хитрость? Русские вовсе не так простодушны…
– Эмиры, никто никогда не занимается поисками того, что не нужно. Не исключено, что они поняли, что истинная вера им нужна. Если она способна поднимать на великие дела даже малые народы и слабые страны, то что же может она совершить со страной большой и богатой, вся беда которой в том, что она живет без цели и оттого плохо управляется?
– Если бы Россия вошла в исламский мир…
– Этого не случится!
– Конечно, такие вещи не происходят по приказу. Хотя русские некогда стали насара именно таким путем. Но сейчас другие времена. Но ведь и не нужно желать, чтобы все населяющие эту обширную страну люди признали Великого, а равно его пророка. Это дело медленное, но если ему не будут препятствовать, оно, если Милосердный пожелает, продвинется. Нам же для начала будет достаточно, если Россия – ее правители – заговорят о защите интересов ислама так, чтобы было слышно всему миру.
– То есть как бы возьмут нас под крыло своего орла? Улама никогда не пойдут на это.
– Нет, не так. Они не возьмут нас, и мы не впитаем их в себя; тут произойдет как бы бракосочетание. Мы – невеста с большим приданым. А роль мужчины пусть играют они. Все вы знаете, что внутри семьи главный человек – жена; старшая жена или единственная, как у многих из вас – это все равно. Но с соседями и властями от имени семьи разговаривает муж, и его голос должен быть громким. Все, что мы сейчас можем – это заговорить о женитьбе.
Как вы знаете, все такие разговоры начинаются с подарков. И будет хорошо, если мы не поскупимся. Это уверит другую сторону в искренности наших намерений.
– У меня нет уверенности, что они пойдут на это.
– Сейчас – скорее, чем когда-либо. Потому что их положение подобно положению побежденного. Побежденный ищет возможности переломить судьбу. Он ищет, кто подставит ему плечо и кто даст напиться воды в песках, грозящих полной гибелью. Нам решать: подставим ли мы свое плечо.
Снова на минуту-другую воцарилось молчание. Потом кто-то из них (по-моему, это был Ан-Нахр, представлявший Иорданию) сказал:
– Если бы мы могли заручиться твердым обещанием поддержать наши стремления, связанные с Израилем…
– Это может быть одним из пунктов соглашения. Устного, конечно: никто никогда не станет подписывать подобного документа. Но это никак не станет первым пунктом. Начинать надо не с этого.
– Мировая нефтяная монополия: мы и Россия… Это – рука на горле всего мира. Тогда даже нигерийская нефть не спасет страну Иблиса от многих бед.
– Будут осложнения с Америкой, несомненно…
– Но она не пойдет на войну. Последний опыт, полученный ими в противостоянии исламским народам, формально толкуется в их пользу, но на деле они знают, во что это им встало. Тем более что все будет происходить с разумной постепенностью… А большим нефтяным людям Америки надо будет предложить такие условия, чтобы они почувствовали, что останутся в выигрыше. Мы ведь не против компаний; мы против диктата и контроля с той стороны.
– А Объединенные Нации?
– Большинство будет за нас. И вообще – если представить, какими шагами пойдет ислам по всему миру…
– Да поможет нам Милостивый. Что же касается тех, чье ухо наклонено к устам Америки – им придется задуматься, если кто-либо намекнет на возможность создания единой военной организации при Исламской Лиге – с Россией во главе. Это будет сила не менее серьезная, чем их Северо-Атлантический пакт.
– Если бы Россия согласилась поделиться главным оружием с некоторыми из наших стран…
– Об этом, несомненно, можно будет говорить. Хотя и вполголоса.
– Но сможем ли мы договориться с аш-шиа?
– Конечно, это будет нелегко. Как вы заметили, здесь не присутствует никто из шиитских государств. Но и они ведь тоже – правоверные, хотя и заблуждающиеся.
– Каким же будет ислам в России?
– Это зависит от нас. Иджма подскажут пути.
– Хорошо. Нефть. Военный союз. Но при всех осложнениях, то, что нам нужно, мы до сих пор покупали в Америке, что-то – в Западной Европе. Если они в ответ объявят эмбарго…
– Уже не те времена. У них окажутся, самое малое, три слабых места. Первое: Дальний Восток, ставящий свои интересы выше американских и производящий сегодня большинство из того, что делают американцы, и качеством не хуже, а порой лучше. Японцы и вся их орбита не откажутся от нас: у них нет своей энергии. Второе: такое эмбарго ударит по их промышленности больнее, чем по нам. Они продолжат торговлю – пусть через третьи руки. И наконец последнее: надо создавать третью экономическую силу. Нашу. Если у нас будут сырье – а оно есть в России, и производственная база – а она тоже есть в России, хотя и нуждается в улучшении, и хорошие мозги – а они там есть, только надо породить условия для наилучшего их использования, и рабочая сила – и опять-таки она найдется там же, – то уже относительно скоро вторая военная сила превратится и в экономическую.
– И тогда они отбросят нас…
– Если мы не сумеем обосноваться. Но развитие экономики будет зависеть от нас. И мы не станем ничего выпускать из рук. А если важные рычаги – пусть и не все, разумеется – будут контролироваться нами… Это одно условие. И второе: надо обеспечить доброе отношение к нам русской власти.
– Нынешняя власть мне не кажется способной на такое отношение. Они взывают к религиозному чувству подданных, сами непрестанно выказывают свою преданность церкви – но, насколько можно судить, за этим не стоит глубокая вера, а лишь желание нравиться. И поэтому…
– Нет сомнений – они именно таковы. Но ведь это – сегодняшние правители; нам вряд ли придется иметь дело с ними. За последние тридцать лет – с начала нового века по их летосчислению – в России приходили к власти новые лица и группировки; они там меряют время четырехлетиями и восьмилетиями. А значит, пока мы приготовимся к серьезному разговору, и еще более – к решающим действиям, власть сменится самое малое один или два раза. И все, что нам нужно – это чтобы с последней из этих властей можно было бы договориться по-настоящему.
– Если только это будет возможно.
– В этом нет ничего невозможного – если начать сегодня же, не ставя никаких политических условий, оказывать России предпочтение – в делах торговых, но прежде всего – в финансовых. Думаю, наши банки, самые мощные из них, прислушаются к нашим пожеланиям. Кроме того, приоткроем им африканский рынок – не только оружейный. За какие-нибудь десять лет Россия настолько привыкнет к нашему присутствию в ее производстве, финансах, торговле – что потом уже не сможет отказаться от всего этого, не создав себе крупных неприятностей – может быть даже, непосильных. Потому что усиление нашего присутствия будет неизбежно сопровождаться вытеснением западных банков и фирм: ведь наши условия будут куда выгоднее для этой страны, выгоднее реально, а не только на словах. Льготные, а то и вовсе беспроцентные кредиты, не обусловленные никакими дополнительными требованиями; полнокровные инвестиции не столько в добывающую промышленность, сколько в производящую, а также и в сельское хозяйство – оно у них и сегодня в крайне плачевном состоянии; заинтересованность не в их сырье, но в готовом продукте – все это заставит их предпочитать нас любым другим партнерам. Прибавьте еще и то, что как только на Западе сообразят, что именно происходит, – они будут пытаться оказать на Россию давление, чтобы вернуть ее на путь истинный; но у России идиосинкразия к давлению извне, в этом они очень похожи на нас, арабов. А если дела будут развиваться именно таким образом – думаю, мы – если Рабб так пожелает – со временем
