достаточно хорошо знал цену немецкой либеральной буржуазии, претендовавшей на роль оппозиции вильгельмовскому режиму. Порой до острого гротеска доводит Г. Манн изображение их бесхребетности, беспринципности (бургомистр Шеффельвейс), он отчетливо видит их беспомощность в разрешении социальных конфликтов (фабрикант Лауэр, старый Бук), трусливость и половинчатость либеральных фразеров, их готовность к компромиссам с реакционерами (доктор Гейтейфель, Лауэр, редактор местной либеральной газеты Нотгрошен). И вместе с тем многие либералы обрисованы с явной долей авторского сочувствия. Особенно значителен в романе образ старшего Бука. Он, в сущности, противопоставлен Дидериху. Такая антитеза свидетельствует об известной рестроспективности и нечеткости позитивных политических идеалов автора. Старший Бук со всеми его слабостями обрисован в элегических, сочувственных тонах. Однако и автору и читателю ясно, что этот персонаж не только из-за своего преклонного возраста, но прежде всего из-за своих социально-политических убеждений весь в прошлом, что его идеалы донельзя обветшали и превратились в пустую, хотя и красивую фразу.
Автору «Верноподданного» в высокой степени присуще чувство историзма, сказавшееся, в частности, в четком отражении процесса деградации либеральной буржуазии, два поколения которой представлены в романе в лице Бука-старшего и его сына адвоката Вольфганга. При определенном уме, известной одаренности и неприязни к политической реакции младший Бук не только совершенно неспособен к политической деятельности, но не может даже определить свое место в жизни.
И, уж конечно, беспощадно сатиричен Г. Манн в изображении «партии кайзера» людей «истинно немецкого образа мыслей». Наряду с Геслингом самым крикливым верноподданным и ортодоксальным монархистом является прокурор Ядассон. Еврей по национальности, он при малейшей возможности демонстрирует свой крайний немецкий национализм и антисемитизм. В манере карикатурных масок нарисованы образы отставных офицеров майора Кунце и лейтенанта Кюнхена, ныне гимназического учителя, пастора Циллиха — мракобесов, проповедующих войну и шовинизм. Колоритнейшей фигурой в этом лагере является правительственный уполномоченный старый юнкер фон Вулков. Раскрывая социальное содержание этого образа, Г. Манн опять-таки весьма точно подметил одну из характерных особенностей общественного уклада вильгельмовской Германии — тесный союз юнкерства и буржуазии. В сцене приема Вулковым Геслинга отчетливо выявляются и основные черты этого союза. Обе стороны питают чувства живейшей взаимной антипатии. Вулков хамски высокомерно третирует Геслинга, что вызывает у того глубокое возмущение. «Высокомерные сволочи», «паразиты», «чванливые тунеядцы» — так в припадке немого бешенства обличает юнкерскую касту Дидерих. Но это молчаливый бунт, бунт покорного раба, который тотчас же устрашается своего гнева. Эти люди нужны друг другу в своих грязных коммерческих и политических комбинациях.
Финальная сцена романа символически выражает уверенность Г. Манна в крахе вильгельмовской империи. Пышно разодетая знать, чиновники, бюргеры, офицеры всех рангов в парадных мундирах, великосветские шлюхи — представители всей сословной иерархии тогдашней Германии собрались на торжество открытия памятника Вильгельму I. Эта пышная церемония должна стать одновременно и триумфом Геслинга. Но внезапно разражается сильнейшая гроза, обращающая в паническое бегство всю эту пеструю толпу. Не состоялся и триумф Геслинга, хотя разбушевавшаяся стихия лишь слегка потрепала его. Он не потерял своей силы и власти. Тем самым писатель как бы предупреждает о грозной социальной опасности, таящейся в этом типе верноподданного. Завершается роман опять-таки символической сценой смерти старика Бука. У одра умирающего появляется торжествующий Геслинг, давно уже ставший хозяином всего его имущества.
Генриху Манну, страстному борцу против вильгельмовской монархии, неясна позитивная программа. Не социальные потрясения, а стихийный гнев природы обрушился на это общественное устройство. Но писатель верит в светлое будущее Германии, хотя контуры его очень расплывчаты. В конце романа потерявший состояние, выкинутый из общественной жизни происками набирающих силы реакционеров, всеми презираемый старый Бук порой, однако, встречает на улицах юношей-гимназистов, почтительно обнажающих перед ним головы. И Бук, а с ним, очевидно, и Г. Манн видят в этих молодых людях надежду на будущее.
Художественный метод автора «Верноподдапиого» можно определить как реалистический гротеск. В портретах персонажей, в описании их манер и привычек Г. Манн сгущает и гиперболизирует социальные черты немецкого буржуа-националиста, юнкера, либерала и социал-предателя. Он создает их обобщающие типические маски. При этом всемерно подчеркивает все уродливое, отвратительное и нечеловеческое в их социальном облике. Образы буржуа Геслинга и юнкера Вулкова часто приобретают прямо-таки звериные черты — кошачьи у Геслинга и волчьи у Вулкова. Гиперболизации тесно сопутствует в романе прием контраста. Внутренняя аморальность, пустота и ничтожество Геслинга предстают в пышном одеянии хвастовства, крикливых речей, театральных жестов, многозначительной мимики. Шлюха выступает в обличье скромной пасторской дочки. Острое, язвительное оружие сатирического осмеяния для автора «Верноподданного» — путь духовного преодоления вильгельмовской Германии.
Своим антиимпериалистическим позициям Г. Манн не изменил и в годы разразившейся первой мировой войны. В отличие от большинства немецких писателей, он не поддался угару милитаристской пропаганды и шовинизма. Его страстный публицистический очерк «Золя» (1915) в условиях жестокой цензуры военного времени явился не только эстетическим манифестом, прославлявшим идеал писателя- гражданина, активно борющегося за общественный прогресс, но и решительным протестом против войны и разгула милитаризма. Этот очерк вызвал хотя и временные, но глубокие расхождения между братьями Маннами — Генрихом и Томасом. Последний во время войны выступил с рядом статей, объективно оправдывавших позиции правящих классов Германии в этой войне. Поэтому он не без оснований принял на свой счет выступление брата в его очерке против немецких писателей, прославляющих германский милитаризм. В книге «Размышления аполитичного» (1918) позиции своего брата Генриха Томас Мани противопоставил позицию писателя «аполитичного», выступающего с защитой германской культуры и цивилизации, противопоставляемых разлагающему влиянию цивилизации и культуры «латинской».
Развивая демократическую тенденцию своего творчества, центральным конфликтом романа «Бедные» Г. Манн делает столкновение рабочих и буржуазии, а основным положительным героем рабочего Карла Бальриха. Законы современного общественного развития еще не во всем ясны писателю, мало знакома ему и та социальная сфера, которую он поставил в центре романа — пролетариат. Отсюда и многие недостатки романа. Борьба рабочих трактуется Г. Манном как проявление стихийного протеста, а не как организованное классовое движение. Мало правдоподобна и интрига, положенная в основу сюжета, — рабочие, в сущности, борются не за свои классовые права, а по случайному поводу — за справедливое утверждение права наследства (фабрика Геслинга построена на деньги, украденные им у одного из рабочих, и на этом основании рабочие хотят стать хозяевами фабрики). Но тем не менее роман отстаивает идею активной борьбы пролетариата против буржуазии.
Последняя часть трилогии — роман «Голова», в сущности, исторический. Действие его развертывается приблизительно в тех же хронологических пределах, что и в романе «Верноподданный», — с конца XIX века примерно до 1916 года. «Голова» — роман о высших кругах чиновничества, офицерства, промышленников, дворянства, роман о судьбах буржуазной интеллигенции. Как и в первых романах трилогии, Г. Манн выступает и здесь непримиримым обличителем германского империализма, во многом углубляя эту тему на опыте империалистической войны и общественной практики немецких промышленных магнатов уже в годы Веймарской республики. Однако в целом последняя часть трилогии была явным шагом назад по сравнению с предыдущими, как в идейном, так и в художественном планах. Основной причиной этого было, по существу, полное изъятие из романа проблемы народа, проблемы пролетариата. Отсюда — пессимистический тон романа в целом. Сосредоточивая поиски позитивных общественно-политических сил на «рыцарях духа», на бунтарях из среды буржуазной интеллигенции, Г. Манн недвусмысленно констатирует их бессилие перед империалистическими кругами кайзеровской Германии. Разочаровываясь, следовательно, в своей концепции «диктатуры разума», писатель не находит ей никакой альтернативы. Идейная нечеткость во многом определила и слабости художественного строя и структуры романа, испытавшего мало плодотворное воздействие поэтики экспрессионизма.
Крах вильгельмовской монархии в начале 1918 года и установление буржуазно-демократической Веймарской республики были с воодушевлением встречены Г. Манном. Эти события вызвали возрождение и усиление буржуазно-демократических иллюзий писателя. И хотя по мере развития Веймарской республики,
