движением не вскочил на ноги, с грохотом уронив на пол массивный стул и бросая руку к кобуре.
— Сядь, как сидел! Ну! Быстро! — холодно приказал неприятно скрежещущий металлом голос, четкий уверенный, и лишь где-то в самой глубине жестких повелительных фраз, прятались неверные дрожащие нотки испуга.
Максим медленно опустился обратно на стул, удивленно глядя в опасно сузившиеся, покрывшиеся льдистой пленкой жестокости глаза Старика. Ладонь с рукоятки пистолета он все же убрал, правда, не сразу, спустя несколько бесконечно долгих секунд, во время которых шел перехлест их взглядов, испуганного и удивленного и жесткого решительного, готового убивать. «Готового убивать из страха!» — с ужасом понял Максим, в какой-то момент ясно различив за сталью голубых глаз начальника охраны, дрожащие в панике тени. Пронзенный внезапной догадкой он бессильно откинулся на спинку стула.
— Вы верите в это… — медленно, будто пробуя каждое слово на вкус, произнес Максим, не отрываясь от глаз Старика и все больше наполняясь уверенностью, что понял и разгадал их абсолютно правильно. — Вы сами верите в это… Как же я сразу не догадался? Но этого ведь не может быть… Это же все просто страшные сказки, придуманные дикарями… Вы же цивилизованный белый человек, такой же как все мы, как Вы можете верить в эту чушь? И из-за этого ломать мою судьбу… Не может быть…
Виктор Павлович молчал, смущенно пряча глаза, зачем-то тер рукой лоб, смахивая с него мелкими бисеринками выступивший пот. Неверными скованными движениями он поднял с пола далеко откинутый стул, аккуратно приставил его обратно к столу, сел, оглядев кабинет отсутствующим взглядом, и лишь после этого взглянул на Максима, взглянул прямо, не пряча глаз:
— Не надо так удивляться, если бы ты пожил здесь с мое, то еще не в такое бы поверил. Здесь совсем другой мир, живущий отнюдь не по законам зазнавшихся белых ученых. Здесь много происходит такого, чему нет другого объяснения, чем то, которое дает племенной колдун или знахарь. Но суть вовсе не в этом. Сейчас даже не важно, верю ли я сам в твою одержимость. Сейчас главное, то, что в нее верят черные следопыты, а значит, поверят и работяги. Я не могу ради тебя рисковать прииском, даже если бы очень захотел, все равно не стал бы этого делать. Но!
Повелительным жестом он заставил замолчать, готового вставить какую-то горячечную реплику Максима.
— Но! Это не значит, что я хочу тебя лишить работы, или заработка. Не надо возражать и мотать головой. Сначала дослушай! Потом говорить будешь.
Максим послушно замер на стуле, покорно уронив голову на грудь и ни на что хорошее уже не надеясь.
— Да, этот чертов рейд принес нам одни проблемы, я уже думаю, что лучше было бы нам не трогать кигани.
— То же самое говорил сегодня Компостер, — безразлично вставил Максим.
Ему вдруг стало все равно, будто внутри что-то безвозвратно оборвалось и перегорело. В самом деле, какого хрена, от судьбы не уйдешь, так стоит ли бестолково барахтаться и вибрировать организмом, если уже давно все решено за него другими людьми и изменить что-либо не в его силах.
— Компостер — умный парень, — согласно кивнул головой Старик. — Ну так вот. Сейчас уже поздно сожалеть и раскаиваться, случилось то, что случилось и ничего тут уже не поделаешь. Мало того, что с тобой произошла эта неприятная история, так вы еще на кой-то ляд приперли с собой из рейда наблюдателя ООН. Вот это, уже ни в какие ворота! Артур просто с ума сошел, похоже, с ним случилось этакое временное помрачение рассудка!
Порывисто поднявшись из-за стола, Виктор Павлович заходил по комнате, энергично рубя воздух ребром ладони.
— Вот это действительно проблема, так проблема! Я думаю, тебе не надо объяснять, что вся наша добыча танталита здесь насквозь нелегальна. Чиновникам и пограничникам в Руанде неплохо проплачено, за то, что фирма действует в оккупированных ими районах, качая отсюда стратегически важное сырье. Но! Если об этом станет известно ООН, то нам всем грозят крупные неприятности. И если верхних функционеров может лишь слегка пожурить получившее ноту правительство Казахстана, то на низовых уровнях, то есть на наших, начнут физически убирать свидетелей, чтобы избежать огласки и международного скандала. Понимаешь о чем я?
Максим сдержанно кивнул, вспоминая про себя слова Компостера о том, что Старик, хочет разрешить проблему наблюдателя самым простым еще сталинским способом. «Уж не меня ли он хочет подписать на это в качестве исполнителя? Может для этого и выдумана вся эта разводка со злыми духами?» — мелькнула шальная мысль. «Нет, вряд ли, — тут же трезво ответил он сам себе. — Чтобы так играть испуг, нужно быть как минимум профессиональным актером, а у Старика склонностей к артистизму пока что-то не наблюдалось. Нет, он реально меня боялся в тот момент, когда лапал висящую на поясе пушку. Значит, действительно сам верит в эту чушь».
— Лично я даже представить не могу, как нам выпутываться из создавшегося положения. Наблюдатель заведомо не дурак, кто знает, что он успел здесь увидеть, понять и проанализировать? Какие из этого сделал для себя выводы? Что все это станет известно в представительстве ООН, как только он до них доберется, я полагаю, можно не объяснять. Что делать? Еще раз повторюсь, не знаю, — меж тем продолжал рубить воздух ладонью Виктор Павлович, в волнении меряя кабинет шагами из стороны в сторону. — Ответственность такого уровня, на себя брать не могу и не хочу. Через два дня, в среду к нам прилетает экстренный самолет из Кигали, я запросил по рации. Раньше они не могут, по каким-то там своим причинам. То ли график полетов надо заранее согласовывать, то ли что-то там еще, я не вдавался в подробности… Важен сам факт. С этим самолетом, я хочу отправить вашего найденыша в центральный офис, пусть там сами решают, что и как с ним делать. До отлета он будет сидеть в изоляции. Тебя я хочу попросить, провести это время с ним в качестве товарища по несчастью, можешь ему рассказать, что хочешь о причинах своего ареста. Хоть даже правду. Да! Так и скажешь, что поехавшие от местных суеверий начальники заперли тебя от греха подальше, думая, что ты одержим злым духом. Тут по-крайней мере ничего не придется придумывать и изобретать, и звучит достаточно безумно, чтобы быть правдой. Задачей твоей будет войти к нему в доверие и выяснить, что он успел увидеть и понять, как собирается действовать дальше, прокачать его сильные и слабые стороны, узнать биографию, болевые точки, на которые можно надавить. Ну ты не дурак, сам понимать должен…
Максим механически кивнул, подтверждая, что да, действительно не дурак и все понимает.
— Вот и отлично! — расцвел начальник охраны. — Значит, договорились?
— А дальше? — медленно и тяжело подняв на него взгляд, спросил Максим.
— Что дальше? — не понял Виктор Павлович.
— Что будет дальше? Я проживу с ним эти два дня, выясню, что смогу. Потом его заберет самолет, а что будет со мной? Или за эти дни бамбалы, передумают и перестанут считать меня одержимым?
— Это, конечно, вряд ли, — разом построжал начальник охраны. — Но, если справишься с порученным делом, я отправлю тебя отсюда тем же самолетом. А предварительно свяжусь с центральным офисом и договорюсь, чтобы тебя пристроили на теплую должность в Кигали, ну, или перебросили на какой-нибудь другой прииск. Благо фирма контролирует их целый десяток. Ну, как? Устроит такая награда? Тебе ведь главное, не потерять прибыльную работу, правда?
— Правда, — обреченно вздохнув, кивнул Максим.
— Ну вот и славненько, вот и договорились, — обрадовано воскликнул начальник охраны.
Расчувствовавшись, он хотел было дружески и ободряюще хлопнуть Максима по плечу, но в последний момент удержал руку, отдернув ее назад и резким движением спрятав за спину. Максим лишь криво улыбнулся, от него не укрылся мгновенно отразившийся в глазах Васнецова страх.
— Ладно, ладно, — стараясь скрыть испуг и растерянность за напускной суровостью тона, проворчал Виктор Павлович. — Раз договорились, нечего рассиживаться и время зря терять. Иди, готовься, собирай все необходимое, белье там, туалетные принадлежности. Полчаса хватит? Ну, раз хватит, то через полчаса подходи сюда. Леший и Артур тебя отведут, вроде как под конвоем. Да, чуть не забыл, со следопытами не общайся, не пугай людей зря, понял?
— Понял, — угрюмо кивнул Максим, поднимаясь со стула и шаркающей походкой предельно усталого человека направляясь на выход.
Старик смотрел ему вслед злыми, неприятно сузившимися, будто глядящими в прицел винтовки
