обветренных лицах выражение жестокости, повернулся к Онго, чтобы сказать уже на родном языке:
– Похоже, выстрел мимо цели…
Старший рыбак заговорил. Онго попытался уловить его речи хотя бы одно знакомое слово. Нет, может, три языка планеты и исходили из одного корня, но успели разойтись слишком далеко. Хотя нет:
– вроде бы мелькнуло знакомое сочетание звуков: 'улкаса'. И нотки гнева прозвучали в хриплом голосе рыбака.
Онго взмахнул рукой:
– Улкасы – нет. Мы не улкасы! – Он как бы отталкивал ладонями возникшее у рыбака предположение. – Свиры! Мы свиры!
– Свирей? – повторил рыбак. Обернулся к своим, что-то проговорил. Один из стоявших позади вышел вперед, встал рядом со старшим.
– Говори свирей! – сказал он, и не понять было сразу: то ли он хотел, чтобы на свире заговорили с ним, то ли давал понять, что владеет языком равнин хоть в какой-то степени.
– Слава Творцу, – буркнул Онго. И заговорил громко, произнося слова медленно, раздельно, не проглатывая половины звуков, как чаще всего бывает при разговоре людей, владеющих языком свободно:
– Мы спустились сверху – оттуда…
И, повернувшись, указал рукой на поднимавшийся, казалось, совсем рядом отвесный, высоченный склон.
Усмешки – недоверчивые или откровенно скептические – прошли по лицам слушавших.
– Начинать не правда – плохо-плохо, – покачал головой рыбак, понимающий свиру, а остальные согласно покачали головами. – Оттуда падают, да. Камень падают. Живут – нет.
Ничего удивительного: Онго и сам не поверил бы, если бы не пришлось самому поучаствовать в столь невероятном деле.
– Не понимаюсь, – продолжал тем временем рыбак, теперь уже переводя то, что негромко подсказывал ему старший. – Есть не правда от самого начала. Есть не понимаюсь. Кто приходил? Мужчина в женекий наряд? С женский тело? Или женщина-солдат? Свирей нет женщина-солдат, мы известны. Мы бывать Свира, чтобы давал рыба, брал денга, давал денга – брал товар. Закон Свира знать. Или есть мужчина- женщина разом? Откуда так? Не видно, не слышно. Надо правда. Не надо врал. Море не любить врал.
Действительно, если подумать: откуда виндорам было знать о проекте 'Метаморф', если и сами свиры о нем услышали только тогда, когда началось его осуществление? Можно, конечно, начать объяснять, но пока они поймут – если поймут вообще, если поверят, – пройдет неведомо сколько времени. А действовать надо быстро, быстро…
– Мы упали сверху – это правда. Мы покажем – как. Есть такое умение, есть машинка. Но это потом. А сейчас – один из нас разбился. Нужно лечить. Есть у вас кто-нибудь, кто может лечить?
И Онго указал на Сури, лежавшего на подноске позади группы. Повинуясь его жесту, разведчики расступились так, что к лежавшему стало можно подойти.
Онго повторил:
– Лечить – есть?
Рыбаки молчали. Только старший сказал для перевода:
– Смотреть надо.
– Смотри.
Старший медленно подошел к подноске, опустился, сел на пятки. На несколько секунд закрыл глаза. Вытянул руки ладонями вниз, неспешно повел ими над недвижно лежащим. Задержал над грудью, справа, пробормотал 'М-м', так же провел кистями над руками, тоже запнулся однажды, потом над ногами, одной и другой. Дольше всего держал ладони над головой. Наконец, опустил руки на свои колени, открыл глаза. Заговорил. Последовал перевод:
– Рука хруп. Нога хруп. Тут – одна, две – хруп-хруп. Сильно бил. Ум его гуляет. Скоро будет дома, наверное. Ум тоже бил себя.
– Падал. Мы все падали, – поправил Онго.
– Все не бил себя – он один бил?
– Бывает и так.
– Если покажи – как, мы поверяли.
– Ладно. Покажем, чтобы вы поверили. Старший сказал еще что-то.
– Он говорит: мы это поправлять два дня. Если был наш. Вы – не наш.
Улькаса? Если нет – почему оттуда?
Онго вздохнул; видимо, ничего другого не оставалось, как идти на определенный риск: приоткрыться.
– Мы с улкасами – враги. – Он сжал кулаки, с силой столкнул их. – Враги. Искали там их секрет. Случилась большая буря. Сбросила нас. – Он изобразил бурю, сильно замахав поднятыми руками, потом позволил им упасть.
Рыбаки внимательно наблюдали, слушали перевод.
– Мы не хотели приходить к вам. Свиры, виндоры – не враги. Добрые соседи.
