Пьяный Кэллоу равнодушно отвернулся.
— Глупости. Или ты трус?
Ночь сгущалась над лагерем. Баррет попытался уснуть, он старался держаться поближе к дыму — густые клубы гари отгоняли назойливых насекомых. Утро пришло в свой черед и заполнило мир свистом птиц и шелестом сельвы [8] под морским бризом.
Англичанин, измученный укусами кровососов, равнодушно рассматривал чужое светлое небо с бледным призраком ущербной луны. В кустах глухо потрескивало.
— Эй, Джейс Кэллоу!
Треск усилился. Кто-то выругался от души. Баррет понимал, что поблизости возникла нехорошая сумятица, но не мог стряхнуть оцепенения, вызванного вчерашним перенапряжением сил.
— Кэллоу, мерзавец! Что тут происходит?
Мушкетный залп сотряс тишину. Стая пестрых птиц с истошными криками взмыла в небо. Кто-то тяжелый и безнадежно мертвый рухнул навзничь и всем своим весом навалился на Питера Баррета.
— Cornudos perros ingleses[9], — раздалось совсем поблизости.
«Это испанцы, — понял проснувшийся Баррет. — Они высадились с галеона ночью или утром и застукали наших пьяных парней врасплох. И я тоже хорош».
Бой получился коротким. Матросов с «Красавца альбатроса» перестреляли в упор. Чуть больше десятка пленных, среди которых оказался и сам Кэллоу, связали и оттащили в сторону. Кто-то грубо сдвинул с Баррета мертвеца.
— Вставай, пират, — приказали по-английски.
Он нехотя поднялся. В грудь смотрело мушкетное дуло. Губы испанского офицера под тонкими усами кривились.
— Свяжите и этого заодно.
Питер, щурясь от утренних лучей, разглядывал противников — их сшитую по испанской моде одежду, легкие шлемы, шпаги и ружья. Выжившие пираты мрачно ждали исхода. Кое-кто пытался сбивчиво молиться, а может быть, проклинать судьбу. Слова путались. Кэллоу только нехорошо ухмылялся — на его оплывшем лице не было заметно особого страха. Хотя, по мнению Баррета, капитан «Альбатроса» просто не вполне протрезвел.
Из-за спины испанского лейтенанта вывернулся вездесущий де Ланда, он выглядел очень усталым и слегка поблекшим, волосы свалялись. Похоже было, что костюм авантюриста промок, а потом так на нем и высох.
— Рад тебя видеть, любезный кузен Педро Санчес. Жаль, что там, на «Маргарите», ты не захотел мне помочь.
Баррет промолчал, стараясь глядеть мимо Эрнандо. Неподалеку гибкий метис в солдатской одежде скинул куртку и ловко, словно кошка, взобрался на дерево. Снизу ему подали веревку с уже готовой петлей.
Ланда торопливо заговорил по-кастильски. В напряжении крайней опасности Баррет отчетливо понимал каждое слово.
— Сеньор капитан, мы делаем ужасную ошибку.
— Разве?
— На светское судебное разбирательство хватит получаса — это пустая формальность. Но удавка слишком милосердна к подлецам. К тому же здесь мало подходящих сучьев для повешения.
— Вы хотите большего?
— Они еретики. С вами в компании плыл этот иезуит. Я не знаю всех его полномочий, но, по-моему, они значительны.
— Почтительно попросите отца Авогадро прийти, проводите его на берег. Виселица отменяется. Скорее уж в Веракрусе понадобится хворост для костров.
Испанский капитан отошел в сторону. Метис-палач слез с дерева и присел поодаль, вытащил нож и принялся чистить неизвестный англичанину фрукт. Дочистив, сунул в рот. Густой желтый сок тек по узкому подбородку.
Баррет отрешенно рассматривал на время забытое орудие казни — петля многозначительно болталась, слегка колеблемая бризом. Пеньковая веревка выглядела немного потертой.
— Эй, кузен Эрнандо… — тихонько прошептал он.
— Чего тебе, подлый предатель? — тут же отозвался вечно настороженный де Ланда.
— Или ты выручишь меня прямо сейчас, или я тебя заложу, — угрюмо пообещал Питер.
— Не успеешь.
— Еще как успею — ты позвал монаха. Тебе не отмазаться, сам знаешь, что в таких делах довольно и одних подозрений.
— Клеветник.
— Двурушник.
— Ладно, я помогу, но не ради твоих глупых угроз. Просто привычка — великая вещь, мне не хочется остаться без компаньона.
Ланда отошел в сторону, видно, решил разыскать офицера. Баррет опять рассматривал петлю. Веревка, «вдова всех повешенных», все так же медленно покачивалась. Метис проглотил остатки фрукта, почистил об одежду нож и принялся подрезать им ногти.
— Зря стараешься, Питер, — буркнул товарищу протрезвевший Кэллоу. — Сдохнешь, как все.
Ланда вскоре вернулся с испанским капитаном. Тот с сомнением осмотрел Баррета.
— Вы уверены, сеньор, что перед нами ваш кузен?
— Я уверен в этом как никто другой.
— Тогда объясните, как он оказался среди пиратов и еретиков.
— Пресвятая Дева! Просто Педро немного сумасшедший. Он почти не говорит, а если говорит, то несет глупости. Должно быть, эти головорезы не стали убивать безумца. Бросьте, сеньор лейтенант, я прекрасно узнаю своего двоюродного брата — это его лицо и его одежда, его особенный помешанный вид.
Кэллоу напряженно прислушивался, но скорее всего не понял и половины кастильских слов.
— О чем разорался этот пес? — угрюмо спросил он непонятно кого и не получил ответа.
Баррета тем временем развязали и отвели в сторону.
— Эй, погодите, доблестные сеньоры! — истошно заорал Кэллоу. — Пусть нас всех повесят, но какого дьявола миловать его?!
Офицер нахмурился, пытаясь разобрать изуродованную кастильскую речь.
— No comprendo. [10]
У Кэллоу обрюзгшие щеки налились кровью.
— Я говорю, что это никакой не Педро Санчес, а бывший капитан «Синего цветка» Питер Баррет, мерзавец, хитрюга и подлец.
— Puede usted hablar mas despacio? [11]
— Какого беса! Да он не испанец, а англичанин.
Перепуганный Ланда протолкался поближе.
— Пират заврался, — шепнул он капитану галеона. — Негодяи не заслуживают доверия.
— Все-таки в таком запутанном деле я бы хотел иметь второго свидетеля. Есть тут кто-нибудь, кто сможет подтвердить слова сеньора Ланды?
— Санчес сначала плыл с нами на «Святой Маргарите», — неуверенно пробормотал кто-то из спасенных.
— Что он делал на берегу?
— Не знаю, не видел.
Загнанный Баррет смерил глазами расстояние до леса. Оно выглядело безнадежно большим.
— Я могу подтвердить его слова.
Женщина с избитым лицом и вырезанными прядями волос выступила вперед. Она куталась в солдатский плащ, чтобы прикрыть рваную одежду.
— Вы видели этого человека среди негодяев, сеньорита?
