Велигай бросил на монтаж даже половину патрулей. Вторую половину он сохранил на случай возникновения не столько метеорной атаки, сколько запаха.
– Ты мне не веришь? – спросил по этому поводу Холодовский.
– Верю, – спокойно ответил шеф-монтер. – Но верю и опыту, который говорит: предосторожность никогда не бывает лишней.
– Это обидно, – сказал Холодовский; Велигай в ответ промолвил только:
– Извини, Слава, это уже излишние эмоции.
Больше на эту тему не говорили. Монтажники продолжали работать, и с каждым днем крепла уверенность в надежности защиты Холодовского. Особое звено каждый день проверяло ее и пришло к выводу, что запах действительно перехватывается и уничтожается на дальних подступах к спутнику. Иначе непонятное явление, пожалуй, давно проявило бы себя. Кедрин был рад за Холодовского и за всех.
В свою смену, как обычно, он выходил на монтаж. Прибыли новички, и Кедрин – почти уже опытный монтажник – перешел в установщики, работу более квалифицированную, требовавшую владения скваммером и хорошего чувства пространства.
Сегодня он впервые выходил в новой роли. Скваммер подвергся особенно тщательному осмотру. Гур прошел мимо, к своему месту, что-то напевая себе под нос.
– Ну, Кедрин, мой устанавливающий друг, – сказал он. – Ты окончательно делаешься монтажником. Но имей в виду – это тяжело.
– Я знаю.
– Ты еще не знаешь, о, несколько самонадеянный юноша. До сих пор с тебя, строго говоря, спрашивали, как с вольноопределяющегося. Ты мог удрать на катере… Молчу… Мог испугаться, мог мало ли что. Теперь ты не имеешь на это права. Бывает, и монтажники ошибаются. Но они никогда не боятся. Ни работы, ни опасностей, ни правды.
– Я и не боюсь, – буркнул Кедрин.
Да, пространство уже не пугало его. Он мчался в рабочий куб, не боясь столкновений: он знал, что монтажники не сталкиваются. Не боялся атаки запаха: знал, что ее не будет. Не боялся метеоров: о них предупредят своевременно…
И все же сегодня ему было не по себе, потому что в его бригаде установщиков было достаточно, и он должен был перейти к другому мастеру. Мастер же этот, как оказалось, заболел, и неизвестно было, кто его заменит. А ведь у каждого мастера своя манера, свой стиль, и, чтобы привыкнуть к человеку и его привычкам, нужно время.
Сейчас Кедрин знал лишь, что должен выйти к конусу «Джордано» и там ждать. Он затормозился у конуса. Мастер запаздывал, но Кедрин даже обрадовался этому: надо было сосредоточиться перед работой, присмотреться и понять – что к чему, потому что позже осматриваться будет некогда.
Затем круглый борт обогнула фигура в скваммере. На ее груди светилась зеленая полоса, и это означало, что скваммер принадлежит мастеру. Кедрин принял привычную позу внимания.
В телефонах раздался низкий, хрипловатый голос. Кедрину почудилась в нем знакомая интонация. Он вслушался. Нет, только показалось. Плавно развернувшись, Кедрин подлетел к мастеру.
Спутник скрылся за телом корабля и вскоре снова взошел с другой стороны. Лучи солнца неумирающе горели на его гранях. Хрипловатый голос спросил о самочувствии, Кедрин ответил: «Хорошо». Они коснулись ступнями металла корабля, включили магнитные подошвы. Мастер подвел Кедрина к отверстию странной формы. Объяснение заняло несколько минут.
– Кто это придумал? – спросил Кедрин.
– Монтажники, – ответил мастер.
Ускоряя ход, оба заскользили к большой группе монтажников.
Очередная транспортная ракета со спутника-восемь была уже разгружена, вернее, от нее отделили маленькую рубку и двигатель. Все остальное шло в работу. Развозить по Звездолетному поясу лишний вес обошлось бы дорого, а человечество сейчас было менее расточительным, чем когда-либо. Спутникам же Звездолетного пояса и сейчас, после прибытия «Джордано», приходилось работать с полной отдачей. Люди на спутниках делали это с тем большим удовольствием, что теперь – они знали – не только нужно, но и можно успеть.
Кедрин следовал за мастером, не отставая и не приближаясь. Нужные детали были уже совсем рядом. Автоматы вакуумной сварки ползли, производя контрольную зачистку и соединяя два громадных металлических листа. Автоматы были похожи на глубокомысленных скарабеев.
Люди облепили металл со всех сторон. Цепкие клешни скваммеров, повинуясь движениям пальцев, схватывали деталь; включался двигатель. Работа шла, как обычно, только чуть быстрее. Каждый день работа шла чуть быстрее, кажущийся хаос вспышек, замысловатых трасс скваммеров и деталей был на самом деле глубоко целесообразен, оправдан и закономерен.
Мастер и Кедрин приблизились к одной, уже законченной детали. Издали она представлялась плоским, изогнувшимся словно от сильного жара клином, от середины основания которого восставлялся длинный серебристый перпендикуляр. Клин был громаден. Монтажники облепили его, крохотный буксир-ракетка уцепился за острый конец. Мастер и за ним Кедрин подплыли к самому концу перпендикуляра, оказавшегося штангой, забавно тонкой по сравнению с площадью клина.
– Для усиления защиты, – прохрипел мастер, – Велигай решил поставить испарительный экран. Вот это и есть один из его секторов. Припомните вашу задачу. Место?
– Здесь, – ответил Кедрин, держась за магнитный захват, прочно приклеившийся к штанге.
– Нумерация групп?
– Первая – у острого угла, прочие – по часовой стрелке.
– Ну и задача?
– Держать направление… – начал Кедрин. Мастер дослушал до конца.
– Хорошо. Бригада говорит на восьмом канале. Переключайтесь. Слушайте меня. Включайте!
Двигатели буксира и полусотни скваммеров безмолвно взревели – иначе не назвать их мгновенный порыв. И – в который раз уже – их усилие заставило корабль сдвинуться с места и приблизиться к бригаде.
– Шестая, рули на пять градусов минус… Стоп… Первая, импульс. Вторая, держите, держите место…
Голос мастера все так же хрипел, но у Кедрина было странное впечатление, что хрипит не голос, а разрегулированная связь. Он едва успел удивиться, что мастер не исправил своевременно рацию, и сейчас же забыл об этом: громадный выгнутый лист металла плавно разворачивался. Скомандовали торможение. Отцепившийся буксир стремительно укатился в сторону. Движение замедлялось. И тогда Кедрин с удивлением и страхом увидел, как мастер обогнал штангу, уравнял ход, подвернул – и встал на передний торец штанги, вытянулся, точно статуя на колонне, поднял металлические руки. Теперь штанга была лишь его продолжением.
– Кедрин, курс! – крикнул мастер, и Кедрин прильнул к визиру. До конуса оставались считанные секунды полета. Фигурное отверстие не зияло, оно казалось просто черным пятнышком, и не верилось, что штанга войдет туда без тщательной примерки… Едва заметными импульсами двигателя мастер направлял в цель себя и за собой – штангу, к которой он, казалось, приварился намертво. Корабль огромно блеснул рядом, и Кедрин зажмурился, чтобы не видеть хотя бы той секунды, когда, от неминуемого удара, разлетится вдребезги, словно птичье яйцо, бронзовеющая фигура скваммера.
Толчок был ощутим, по металлу прошла мгновенная дрожь. Кедрин разжал веки. Зеленая полоса виднелась где-то в стороне, передняя часть штанги вошла глубоко в отверстие. Кедрин не чувствовал, как и сам он дрожит, как по лицу его течет пот. Он все не мог оторвать взгляд от того места, где должно было произойти – и не произошло – столкновение громады длинного корабля с ускользнувшим в последнюю миллисекунду мастером… Кедрин все еще держался за штангу, но уже налетели сварщики, засуетились автоматы…
– Ну как? – услышал Кедрин. Он повернул скваммер. Мастер был рядом.
– Это было… страшно.
– Бывает вначале… – прохрипел мастер. – Один сектор встал точно. Продолжим.
– Но разве можно – с таким риском…
