Пока они упражнялись в 'остроумии', Сахар, стоявший за моей спиной успел шепнуть:
- Это Черная Дама, а ее визави - Великий Магистр Ордена Черных Поэтов, бездарь, который тем не менее тоже служит Истине, показывая ее темные, тайные стороны, а она - главная их за казчица.
- Хватит, - оборвала своих подданных Черная Дама. - Маэстро, подойдите поближе, я знаю, вас так прозвали именно за шахматный талант. Подскажите, что мне делать с этим наха лом.
Великий Магистр самодовольно поднял голову, удостоив меня насмешливым взгля дом.
Я мелкими шагами осторожно приблизился к доске, чтобы рассмотреть позицию. Черная Дама лукавила, это я понял сразу, хотя у ее противника и был материальный перевес, но рас положение черных фигур было более осмысленным. Чутье подсказывало мне, что возможна выигрышная комбинация с жертвой...
Мои мысли разом спутались и растаяли, словно дым. Белый шахматный король подмигнул мне глазом и, воспользовавшись тем, что на него никто не смотрит (все взоры были устремлены на меня в ожидании моего вердикта), молитвенно сложил руки на груди, оставаясь тем не ме нее гордым и величественным при всей иллюзорности его пигмейского царствования.
'Вслушайся, всмотрись в меня, - беззвучно заклинал маленький король, и я волшебным об разом понимал его, - улови то, что знаю я, пойми вязь интриг, преданность гвардейцев, бешеный нрав коней, мечты проходных, напряженность ладей, прислушайся к моему советнику, мудрому и сильному ферзю. Мы беззащитны против твоего произвола, ты наш дьявол и бог, но Игра в нашей власти, ход времен и событий скован внутренним ее смыслом, и правила - только тон кий
лед, как и ограниченность клеток доски, - ты, ты один можешь сломать все
это, спаси, спаси меня!'
Он замолчал, мертвенно-белый, то ли в ожидании моего решения, то ли под взглядами об ступившей столик свиты Черной Дамы.
Что мне делать? Ответ ясен и прост. Я делаю вид, что собираюсь сделать ход за Черную Даму, но вместо этого беру в руки фигурку короля, эту маленькую резную безделушку, совершенное произведение мастера, и отступаю назад, медленно, словно бы боясь спугнуть оторопело смотрящих на меня зрителей.
- Во-р-р, во-р-р! - закричала ворона, склонив голову набок.
Я внутренне сжался, и огромного усилия стоило мне, чтобы сдержаться и не побежать прочь, а сделать еще три медленных шага, пока опомнившаяся Черная Дама не крикнула:
- Схватить!
Последним, что я успел увидеть, было белое-белое лицо соперницы Великого Магистра со сведенными в гневе бровями.
- Беги, - толкнул меня в спину мух так, что я поневоле отлетел на несколько шагов, и дальше уж ноги сами во всю прыть понесли меня от разгоревшейся за спиной схватки. Я ясно предста вил ее себе даже не оборачиваясь, настолько выразительны были звуки за моей спиной.
Я бежал ко дворцу.
'Что ему, бессмертному, умереть еще раз, - думал я на бегу, - мне же это вовсе ни к чему'.
Но когда огромный, почерневший, полуразрушенный Временем дворец был уже совсем ря дом, просто рукой подать до источенных, изуродованных, изъеденных стен с обрушившейся штукатуркой, я уже подумал по-другому: 'Что я буду делать без моего проводника? Как разбе русь в этом огромном полуразрушенном лабиринте?' Я замедлил шаг, остановился и обернул ся... но тут же снова со всех ног бросился к полуобрушенной арке - входу во дворец. Дело в том, что сзади меня, приближаясь с неестественной быстротой, огромными шагами несся Сахар, преследуемый орущей, улюлюкающей серой толпой.
Я, извившись змеей, проскочил в узкую щель между блоками, по инерции пролетел на пер вую площадку многоярусной парадной лестницы и остановился, задыхаясь.
Глава XVII
Во дворце времени было тихо и спокойно. Казалось, сюда никто не забредал со времен Ве ликого Потопа. Я едва отдышался, лежа на покатых мраморных перилах большой уходящей ввысь парадной лестницы. Было сумеречно, и если бы не слабый свет, падавший через окна и призрачно игравший на изъеденных Временем колоннах и плитах, то здесь было бы совсем тем но. Правда, там, вверху, куда вела лестница, мерцала яркая точка - звезда, но она разве что могла указать путь, чем рассеять тьму.
- Сахар, Сахар, - позвал я негромко. Полная тишина. Ни скрипа шагов, ни шороха ветра, ни голосов - ничего.
Я кинулся к окну, но и там, на дорожках парка и под самыми стенами дворца, было пус то.
- Кого ищем? Может быть черную красотку? - произнес неестественно спокойный голос прямо под самым моим ухом.
Я вздрогнул от неожиданности и в тот же миг понял, что это он.
- Стоит приобрести свой нормальный вид, как, парадокс, - тут-то тебя и перестают узна вать. Пора бы знать, что во дворце Времени все приобретает свой истинный облик, и я - снова преданный тебе мух. Вперед. Я давно устроился на твоем плече, и хватит любоваться на Путе водную Звезду, она, пока что, не про нашу честь, что же до самих преследователей во главе с Черной Дамой, то они из мира теней, и вход сюда им недоступен.
- А она... Черная Дама?
- Она? - мух рассмеялся. - Черной Дамой зовется Ночь. Она уже здесь, но это не опасно.
- А как же шахматный король?
- Смотри сам.
Я поднес фигурку короля к самому носу. Костяная, изящно сработанная, в короне и ман тии, с холодно-надменным застывшим лицом.
- Он меня просил...
- Здесь всяк показывает свое подлинное лицо, - повторил мух. Он, кажется, был доволен этим обстоятельством.
- Он меня обманул? Я зря за него вступился?
- Поздно рассуждать. Сунь его в карман, и все дела. Если хочешь знать мое мнение, то я счи таю, что не следует доверять предметам, что бы они там ни говорили. Мог бы сначала посове товаться, - проворчал Сахар, вполне раскрыв причину своего недовольства.
Его выговор меня нисколько не задел, в конце концов это было его обязанностью предос терегать меня от ошибок, и он имел право быть недовольным, если его советом пренебрегали. Я пошел вверх по лестнице.
- Здесь не то, что там, - многозначительно сказал мух и принялся распространяться об ар хитектурных особенностях дворца. Меня удивило, что он так быстро сменил пластинку, зато теперь, по мере того, как мы поднимались все выше и выше во мрак, где светила только Путе водная Звезда, сварливые нотки в его голосе таяли, и он уже мнил себя гидом, в приступе пате тического красноречия описывая то, что было едва различимо в окружавшей нас темно