сидел Столбовиц. Но это никак не означает, что наблюдателя не существовало: он был поблизости и стал свидетелем всего происшедшего. Конкретных указаний насчет поведения в такой обстановке у него не было, и он сам принял решение, исходя из старой поговорки: лучше поздно, чем никогда. И в ту секунду-другую, пока стрелок на мотоцикле находился в поле зрения наблюдателя, последний успел прицелиться и произвести выстрел – поскольку он тоже был профессионалом. Так что умчаться стрелку не удалось.
Однако и наблюдателю повезло не совсем: он хотел лишь обездвижить стрелка, сохранив его для общения с теми, кого он заинтересует; но выстрел оказался не вовсе точным, так что стрелок навсегда лишился способностей не только к общению, но и к жизни вообще.
А отставший от российской инспекторской группы человек так ее и не догнал. Американцы заволновались было; но коллеги пропавшего их успокоили: оказалось, что они в курсе дела, которое заключалось в том, что их товарищ на одной из остановок почувствовал себя плохо, почему и отстал; и чтобы не волновать хозяев, придя в себя, решил вернуться на родину, чтобы выздоравливать там, среди родных осин. Хозяева поверили, поскольку такой выход их вполне устраивал.
Был в этой истории и еще один пострадавший – весьма относительно, конечно. То был, как мы уже знаем, Столбовиц, на своем «кэдди» следовавший за «линкольном». Он показался из-за поворота в тот миг, когда лимузину приказали остановиться, и таким образом стал свидетелем всего происшедшего, поскольку затормозил сразу же, как только лимузин занесло и он перегородил своим длинным корпусом неширокую проезжую часть. Сам Столбовиц не получил ни царапины, но шальная пуля попала в стекло левой задней дверцы. Небольшой, но убыток.
Однако он не стал предъявлять претензий никому. Лишь позвонил из машины человеку, с которым незадолго до того разговаривал, – и сказал, что благодаря изменениям в обстановке тот располагает теперь временем, достаточным для того, чтобы оформить всю заказанную документацию наилучшим образом. И тут же, не дожидаясь прибытия полицейских сил, развернулся и поехал обратно, к себе домой – поскольку не собирался выступать свидетелем при расследовании происшествия.
Он быстро выяснил, в какой госпиталь отвезены пострадавшие, позвонил туда, чтобы навести справки о состоянии жертв перестрелки, и лишь после этого стал размышлять о том, кто же организовал покушение и почему. Он-то достоверно знал, что в этом он и его люди не участвовали: их задача была, как мы помним, лишь задержать некое лицо, но ни в коем случае не убивать его: это не вызывалось необходимостью и могло привести к осложнениям, которых он сейчас и опасался.
Впрочем, он издавна привык считать, что любое событие можно использовать в своих интересах – надо только не полениться и найти нужный способ. Так что вскоре он стал думать уже не столько о том, кто это сделал, как о другом: на кого выгоднее всего будет это навесить. Свою же задачу – считал он – ему удалось выполнить, пусть и не так, как предполагалось, но победителей судить не принято.
Наблюдатель же, прервавший лихую езду стрелка, немедленно связался с людьми, дававшими ему поручение, и почти сразу получил в ответ распоряжение, исходившее, как он понимал, от самого Гридня: считать работу законченной и вернуться к своим обычным делам. Что он с удовольствием и выполнил.
Что касается самого Гридня, то он был прямо-таки взбешен. Столько народу, и все – профессионалы, столько специалистов было поднято для охраны человека – и все-таки не уберегли. Хорошо хоть, что не насмерть; но он понадобится – теперь ясно – уже в самом скором времени. Посольство, конечно, и без него не развалится, но это – далеко не главное, это мелочь, для оппозиционера подобрана роль куда более значительная.
Что, самому лететь туда? Нет, еще не время, сейчас надо быть тут. Решать – и успешно – основную из оставшихся проблем: выстраивание отношений с Кудлатым. Теперь уже ясно: пройти мимо него, не задев, никак не удастся: умен, скотина. Так что – пришла пора пообщаться с ним серьезно. И похоже, сам Кудлатый ощутил ту же потребность: приглашение навестить его было передано еще вчера, и не воспользоваться им было бы просто глупо. Ну а если так…
Если так – то звонок по закрытой линии.
– Столбовиц? Вынужден высказать вам наше неодобрение. Как же это вы оплошали?
– Мистер Гридень…
– Выслушивать оправдания мне некогда. Сделайте все, чтобы обеспечить его безопасность и условия для работы прямо там, в палате. Как только сделаете – сообщите моему менеджеру, вы знаете куда. Потому что начать придется, похоже, даже раньше, чем предполагалось. Действуйте. Все.
12
Два небесных тела, ранее не наблюдавшиеся ни Джиной с Миничем и никем другим, не были прежде замечены просто потому, что их и не было – ни в этой области пространства, ни вообще в космосе. Одно из них было американским кораблем, история запуска которого нам уже известна, другое же – российским «Ураганом», о котором тоже упоминалось. «Амбассадор» стартовал раньше и теперь находился ближе к Телу Угрозы, чем «Ураган»; к тому же его двигатели были мощнее, и сам корабль раза в два больше. Впрочем, по вооружению они были сопоставимы.
– Что-то не верится мне в виртуальную картинку, – проговорил Брюс. – По всем признакам – камень камнем.
У него были основания говорить так: изображение тела на корабельном мониторе – том, к которому был подключен телескоп «Амбассадора», – было, пожалуй, уже больше, чем можно было получить на Земле при помощи тех приборов, которые были включены в это исследование. Ни прямое наблюдение, ни компьютерный анализ изображения ни разу не указали на что-то, что могло вызвать сомнения в естественном происхождении объекта. Без устали кувыркающаяся в пространстве неправильной формы глыба с относительно невысоким альбедо.
– Придется в очередной раз передать на Землю то же самое.
– Ничего, – откликнулась Бриджит, – примирятся. Так или иначе, нам еще предстоит сблизиться с ним куда больше. И честно говоря, от него я не ожидаю никакой угрозы. Зато наш непрошеный попутчик меня беспокоит куда больше.
И она кивнула в сторону другого монитора – того, на котором виднелось четкое, хотя и не очень крупное изображение корабля – другого корабля.
– Говорят, в России был когда-то лозунг: догнать и перегнать Америку. Вот они нас и догоняют.
– Пусть даже обгоняют, – согласилась Бриджит. – Лишь бы не пробовали остановить. Как думаешь – такой оборот возможен?
Брюс медленно качнул головой. Сказал:
– Если бы я опасался этого, то… – Он не договорил того, что и так было ясным. – Но уверен, что такого опасаться нам не приходится. Если бы это действительно оказалось их кораблем, тогда, конечно, возник бы мотив – помешать нам познакомиться с ним как следует. Но тогда, кстати сказать, у них шел бы хоть какой- то радиообмен с телом – а разве мы хоть что-нибудь слышали?
– Ну, русский-то разговаривает. Но тело не отвечает.
– Отвечает Земля; кстати, то же самое они могли бы сказать и о нас.
– Да и говорят, наверное. Жаль – нас не снабдили их кодами.
– За неимением скорее всего. Да ну – не для того же летели сюда и мы, и они, чтобы разыграть тут показательный бой!
– Согласна.
Брюс усмехнулся:
– Команда имеет время для отдыха.
– Ага. Я вот сообщу подругам, какой кайф заниматься любовью в состоянии невесомости, – охренеют.
– Об этом будешь рассказывать при личной встрече…
На другом же корабле – речь идет об «Урагане», разумеется, – как раз в это время заканчивалась подготовка к действию, задуманному и отработанному еще до старта.
Еще там, на Земле, было сказано и накрепко усвоено: полет является комплексным. Испытательным – поскольку впервые все механизмы и системы будут опробованы не в условиях «приближенных», но в совершенно реальной обстановке дальнего похода, на значительном удалении от планеты. Научно- исследовательским – в силу того, что официальной задачей является наблюдение и изучение необычайного – или, может быть, вполне обычного, но представляющего некоторую опасность, – небесного тела; не
