они и теперь могли жить только своим разумом, который не знает сомнений, а если они все же возникают – он вообще отключается.
Похоже – конец. Таким было первое впечатление. Так что оставалось только молиться.
И в самом деле: способов воздействия на субтело А больше не осталось. Нет, конечно, когда оно будет на подходе, в ход пойдут и лазеры, и, наверное, тот ракетный резерв, что Земля сохранила – хотя и по другим соображениям?
Наверное, да. И, возможно, объединив все это, удастся если и не распылить угрозу, то хотя бы расколоть ее на глыбы помельче.
Но все понимали: а толку что? Ну, грянется о планету не одно крупное тело в одно место, а энное количество тел помельче – в такое же число мест.
Вместо одного большого очага бедствий – куча маленьких.
Из жалости к собачке не отрубайте ей хвост сразу, но по кусочку – такая аналогия, не самая, прямо сказать, удачная пришла в голову российскому президенту, когда он анализировал эту возможность.
Нет, с субтелом А нам не справиться. Только армада могла бы. Но ее перехватит Б.
Единственный способ предотвратить беду – развести Б и армаду в пространстве.
Но это целиком относится к несбыточным мечтаниям…
– Ну, что там?
– На КС приняли информацию с «Урагана». Нам и американцам.
Ага. Видимо, докладывают о том, что, выполняя приказ, легли на рекомендованный курс и удаляются из опасного района.
– Ладно. Оставьте. Ознакомлюсь попозже.
Не хотелось отвлекаться от главных мыслей: что же все-таки можно придумать?
Он подсознательно ощущал: должен быть какой-то выход, должен. Он есть. Но никто его не видит. Какое зрение нужно, чтобы увидеть его? Проклятая должность, подумал он о своем высочайшем посте. Есть время думать только над тем, что делается сегодня, должно делаться, и не остается минут на далекую перспективу. И вообще – где тут всерьез задумываться, когда главным в работе, по традиции, является – заставлять, чтобы исправно и по возможности точно выполняли то, что уже решено. Иначе – какой толк придумывать прекрасные ходы, если все увязнет, спустившись всего на два-три уровня? Поневоле начнешь мечтать о компьютерном правительстве – машины хоть не знают родства и кумовства, не воруют – если их только не заставляют… Тут же он одернул себя: нашел тоже повод для размышлений – сейчас, когда нам и никому другому вообще никакое будущее, кажется, не грозит – оно просто не состоится…
Он машинально взял оставленную бумагу, повертел в пальцах, пробежал глазами текст – поверхностно, не вдумываясь в содержание. Уже повел рукой, чтобы вернуть листок на прежнее место; что-то, однако, заставило прервать движение – неконтролируемый всплеск подсознания. Тогда он прочитал написанное во второй раз – уже внимательно, вдумываясь в слова, стараясь как бы увидеть с небывалой дальнозоркостью, как выглядит то, о чем командир «Урагана» докладывал со свойственной военным людям немногословностью.
Неожиданная ситуация, подумал он при этом. И, может быть… может быть… А?
Два корабля, американский и наш, в пространстве вблизи расходящихся в разные стороны субтел. Американец лишен хода. Поэтому выполнить приказ об уходе из зоны бывшего Тела Угрозы не в состоянии. Ремонт в пространстве возможен, однако требует большего времени, чем отведенное в приказе. Ну, это ясно. Единственным выходом для спасения экипажа «Амбассадора» является эвакуация его, в количестве двух человек, на борт «Урагана», который и должен будет доставить всех на Землю. Командир испрашивает разрешения на эту операцию.
Президент не успел даже подумать «Ну конечно же. Безусловно, надо забрать американцев и лететь к дому», как раздался сигнал. Горячая связь. Еще не сняв трубки, он уже знал, кто это звонит и о чем будет говорить… Ну что же, успокоить его – сказать, что разрешение, нет, приказ на эвакуацию терпящих бедствие уже отдан, президент США может и сам быть спокоен и успокоить всех, кто в курсе дела: никто не погибнет, все благополучно вернутся… Хорошо, внутренне усмехнулся он, что хоть население не получает никакой информации о движении «Амбассадора», поскольку полет испытательный и, следовательно, секретный, на борту все спокойно – значит тревожиться вовсе и не о чем, население приободрять не нужно…
После обычных формул вежливости он выслушал просьбу и уже открыл рот, чтобы сообщить о том, что никаких препятствий к выполнению российским кораблем благородной миссии не видит.
И, неожиданно для самого себя, произнес нечто совсем другое. Чего еще за долю секунды в голове и не было. В сознании. А вот в подсознании, похоже, как раз к этому мгновению и вызрело, и президент США своим звонком как бы нажал на спусковой крючок.
– Разумеется. Но прошу простить: у меня как раз должна начаться связь с командиром нашего корабля, я намерен выслушать его доклад о готовности к эвакуации ваших астронавтов и всему прочему; если вы найдете время позвонить мне через полчаса… Впрочем, лучше я сам побеспокою вас немного спустя. Тогда я смогу поделиться с вами всеми деталями операции.
– О, конечно же. Простите, что потревожил вас в неурочное время.
– Ну что вы, я всегда готов…
И так далее. И конец прямой, сверхзащищенной связи.
Но немедленно – разговор с «Ураганом». Это и в самом деле срочно, потому что надвигается тень, а разговор будет такого характера, что ни через какие чужие спутники и даже через МКС, транслировать его нельзя: только изо рта в ухо.
А пока соединяют – загрузить на дисплей полные характеристики обоих кораблей. Массы. Запас топлива. Максимальная развиваемая скорость при наибольшем допустимом ускорении.
Президент России как раз успел ознакомиться с этой цифирью и прикинуть, когда «Ураган» откликнулся.
– Командир?
– Слушаю вас, главнокомандующий.
Голос спокойный. Это хорошо. Да другого и нельзя было ожидать.
– В каком состоянии корабль?
– В полной исправности. За исключением, как я уже докладывал, стыковочного устройства. Но они переправятся в своих скафандрах…
– Командир, слушайте меня внимательно и отвечайте быстро и точно. Ваша неисправность вообще не позволяет состыковаться с «Амбассадором?» Или только переправлять людей?
– Воткнуться мы можем. Но люки открывать нельзя будет: воздух мигом рванет наружу, потому что из-за деформации останется щель примерно тридцать сантиметров на…
– Значит, вы можете жестко соединиться. Второй вопрос: какую максимальную скорость вы сможете развить, если придется толкать перед собой американца?
– Если разгоняться вплоть до выработки ресурса – кроме тормозного НЗ, конечно, – при максимальном, по медицине, ускорении… – Командир назвал цифры.
– Еще вопрос. С какой скоростью уходит от вас меньший осколок и на каком расстоянии сейчас находится?
– Сообщаю показания локатора…
Президент выслушал внимательно, записывая числа на бумажку – на то самое донесение, хотя разговор, как и полагается, фиксировался.
– Спасибо.
– Следовательно, преследуя его, вы могли бы догнать через…
– Где-то часов через семь-восемь.
– Слишком долго.
– Быстрее не получится.
– А если с использованием тормозного запаса? Мы вас потом в любом случае выудим. Но его надо настичь не позже, чем через шесть часов.
Президент не стал говорить, что тогда корабли – вернее, сочлененный корабль, – будет находиться в не очень приятной близости к ракетной армаде. Нет, теоретически ни одна не должна была отвлечься на такую
