Ночь черного хрусталя

– Браво! – сказала она. – Вот заговорил мужчина. А вы, Дан, не спешите спасать свою благоверную? Туристы ведь ездят семьями. Где вы, кстати, ухитрились потерять ее? Или она предоставляет вам неограниченную свободу дей­ствий?

«Черт знает, что я говорю, – подумала она сама. – Зачем?»

– Я езжу один, – сказал Милов. – Дога­дался своевременно развестись – давным-давно.

– О, – сказала Ева, – куда только смот­рят женщины? Какой шанс упускают! Ну, пора идти. Вы, надеюсь, с нами? – Это был даже не вопрос, но утверждение.

– С вами, – сказал Милов, прикинув еще, что до Центра добраться куда быстрее можно бу­дет по шоссе, доехав на автобусе до перекрест­ка. – Во всяком случае, часть пути проделаем вместе, а уж там – помашу вам рукой на про­щание.

– Значит, бросите нас на произвол судьбы, – сказала Ева.

Вместо ответа Милов протянул оба захвачен­ных в пещере пистолета:

– Возьмите на всякий случай…

– Нет-нет, от этого избавьте, – сказал Граве и спрятал руки за спину. – У меня нет разрешения полиции на ношение оружия, и я не вправе…

– Давайте, Дан, – кивнула Ева.

– Справитесь?

– Ну, я современная женщина. Не беспо­койтесь. Вряд ли он понадобится, я беру его как сувенир – на память…

– Гм, – сказал Милов несколько смущен­но и засунул второй пистолет в карман. – А я-то надеялся избавиться от лишнего груза. Госпо­дин Граве, вы можете получить его, как только попросите.

– Нет-нет. Очень вам благодарен, но… Обождите, господин Милф, нам же не в ту сто­рону! Мост – там!

– Знаю. Но вы уверены, что на мосту – чисто?

– А вам нужно, чтобы было подметено? – не утерпела Ева.

Милов усмехнулся:

– Простите, это жаргон… Понимаете ли, у меня есть сильное подозрение, что там не без­опасно. Когда стреляют и преследуют людей, это не кончается так быстро и безболезненно, по­верьте, охота на людей – старый, но вечно ув­лекательный спорт. Поэтому я предлагаю идти вброд.

– Что, снова стриптиз? – недовольно спро­сила Ева.

– Могу помочь раздеться, – усмехнулся Милов.

Он и сам не понимал, почему вдруг брякнул такое – нелепое и пошлое. «Стыдно», – поду­мал он с осуждением.

– Я иногда принимаю такую помощь, – ответила Ева вызывающе, – но не от первого встречного. Только тогда попрошу мужчин от­вернуться: уже не так темно.

Это говорилось уже на ходу: они все прибав­ляли и прибавляли шагу.

Трое шли, наискось приближаясь к воде, и Милов, как и в пещере, шагал впереди – уме­ренно, словно был гидом и не раз водил экскур­сии по этим местам. Граве этого даже не заме­тил; торопливо переступая короткими ногами, он был душой уже весь в городе, у себя дома, рядом с Лили. Ева оказалась наблюдательнее – и по­тому, что была женщиной, и еще, наверное, ничья судьба не волновала ее настолько, чтобы совершенно отвлечь от реальности. Увязая каблучками в песке, она нагнала Милова и пошла рядом.

– Вы говорили, что впервые здесь, Дан?

– Так оно и есть. Что вас смущает?

– Слишком уж уверенно вы идете.

– Я опытный путешественник, и заблагов­ременно изучаю местность по картам.

– И на них обозначен каждый брод?

Он усмехнулся.

– Вот именно: каждый брод.

– Дан, вы…

– Что, Ева?

– Нет, ничего.

Милов замедлил шаг.

– Что такое? – Она невольно перешла на шепот. Он ответил так же:

– Кусты на берегу. Стойте тут, а я прове­рю.

– Но ведь все спокойно…

– Дай-то Бог, – сказал он. Шагнул – и растворился в темно-серой мгле. Еве сразу стало зябко. Река плескалась совсем рядом, и в сторо­не, выше по течению, на поверхности воды игра­ли блики: выстроенный из дерева поселок вдалеке горел так сильно, что отблески пламени достига­ли даже реки. Граве стоял у Евы за спиной, громко сопя.