– Это легче сказать, чем сделать. Предупредить Берфитта вряд ли возможно, сейчас до него мы вряд ли доберемся. Но это же само по себе еще ничего не значит! Это может быть просто удар вслепую… Послушайте, мэтр. Пожалуйста, свяжитесь с… кто там в Москве. Пусть они найдут Докинга и не спускают с него глаз. И если решат, что он становится для дела по-настоящему опасен… ну, можно же сделать что- нибудь такое! И побыстрее, пока Докинг не успел засеять Москву своими агентами.
– Не думаю, чтобы ему там это позволили.
– А я не исключаю, что он может прийти к какому-то соглашению с тамошним начальством. Все возможно, и все очень серьезно, адвокат. Поэтому начинайте действовать немедленно. Я, в свою очередь, сделаю то же самое. Но что касается моей поездки в Москву – она состоится, во всяком случае, не сегодня.
Петр Стефанович Загорский, известный ограниченному кругу друзей и деловых знакомых под прозвищем Роялист (вульгарного слова «кликуха» он не признавал), заканчивал обедать у «Максима», когда перед его столиком остановился человек. Загорский покосился недовольно, однако узнав появившегося, после секундного колебания кивнул ему на стул напротив себя и продолжал медленно, смакуя, пить кофе. Пришедший вынул сигару, но, перехватив недовольный взгляд Роялиста, закуривать не стал.
– Прекрасная погода на дворе, – сказал Загорский, допив и прикоснувшись к губам салфеткой.
– Мне не нравится этот тополиный пух, – откликнулся пришедший. – Но я искал вас по другому поводу.
Загорский покачал головой.
– Вы зря потратили время, любезный. – Он бросил салфетку на стол, провел пальцами по аккуратным седеющим усам. – Мне тоже не нравится эта растительность. Так что я незамедлительно уезжаю на воды.
– А если вас попросят отложить поездку на день-другой?
– На воды, за пределы отечества. В мою хибарку на Средиземном…
– Вы не ответили.
– Может быть, я и не собираюсь отвечать еще что-либо. Думается, сказанного достаточно для умеющего слушать.
– Я говорю очень серьезно, Роялист.
– Не помню, чтобы вы занимались историей или музыкой хотя бы. Так что оставьте не свойственную вам терминологию. Серьезно?.. Хотел бы я знать, каков уровень этой вашей серьезности.
– Тогда слушайте. Меня попросил разыскать вас Банкир.
После краткой паузы Загорский протянул:
– Звучит красиво… Чего же хочет… гм-гм… мистер Морган?
– Он просит вас нанести визит.
Роялист поморщился.
– Это не предусмотрено моим календарем. Вообще, в такое время года не хочется думать о работе…
– Он это понимает. И просил передать, что все неудобства, связанные с нарушением ваших планов, будут учтены. От себя добавлю: если вы собрались отдыхать на юго-западе планеты, благодарность Банкира окажется никак не лишней.
– Возможно, возможно… Он считал баранки?
– Если не ошибаюсь, он загнул шесть пальцев.
– Ах, вот как…
Петр Стефанович позволил себе секунду-другую помолчать, серьезно размышляя.
– Кто же так нуждается в моих услугах?
– Некий иностранец.
– Интересно. Хорошо обеспечен?
– Вообще никто не проверял. Тут дело совершенно иного порядка. – Собеседник адмирала со значением поморгал. – Высокая политика, я так понимаю.
– Детали мне не нужны. Чем меньше знаешь, тем спокойнее… в случае чего. Но хочу услышать: если там окажется что-нибудь… такое?
– Все ксивы – наши. Остальное не волнует.
– Устраивает.
С лацкана модного клубного пиджака Петр Стефанович сдул крошку. Вздохнул.
– Мои условия должны быть вам известны: полная предоплата.
– Никто не возражает.
– Если так – готов выслушать детали.
Собеседник покосился по сторонам.
– Не турбуйтесь, – успокоил его Петр Стефанович. – Здесь все заботятся о своем здоровье. И никому даже в голову не придет играть со мною во что-нибудь, более сложное, чем «очко».
