время суток была готова откликнуться на мой зов. Она не должна валиться с ног от усталости, ложась в постель. Я хочу заниматься любовью с ласковой и страстной женщиной, а не с сонным, бесчувственным бревном. Я хочу делать тебя счастливой и получать наслаждение сам! А это возможно лишь тогда, когда твои мысли и энергия будут связаны со мной, Жорж-Алексом и домом. Кстати, о Жорж-Алексе, — продолжал он, все более распаляясь. — Я постараюсь сделать так, чтобы они утомляли тебя по минимуму. У нас есть няня, ты избавлена от уборки и стирки; продукты закупаю и привожу я; кухня не отнимает много времени, так как я закупаю готовые блюда и полуфабрикаты. Конечно, я не возражаю, если ты зажаришь бифштекс из парного мяса и приготовишь гуся с грецкими орехами, но это все по твоему желанию. Ты поняла, детка? Ты — моя жена, хозяйка дома, а я все сделаю, чтобы этот дом был полная чаша!
— Но, Мел, — перебила его сердито Даша, — это какой-то домострой! Ты как будто забыл, что я получила отличное образование, владею двумя иностранными языками, имею опыт синхронного перевода с французского и наоборот, что я работала штатным переводчиком при ассоциации бизнесменов!
— Ты невнимательно слушала меня, малышка… Я отлично помню обо всех твоих достоинствах. В течение последних пяти минут я пытался внушить тебе мысль, что не в восторге от твоего желания через какое-то время выйти на работу, но… я жене сказал, что запрещаю тебе делать это. Выслушай, пожалуйста, меня до конца. Пока мальчишкам не исполнится полгода, даже речи не может быть о работе. Муж и дети — надеюсь, против этого у тебя возражений нет? Дальше, до года я также не разрешу тебе надолго отлучаться из дома. Детям нужна мать, ее ласковые руки, нежные слова, ясная улыбка. Даже самая лучшая няня не заменит материнское тепло. Но все же, Даша, я не деспот и вынужден считаться с твоим стремлением к самоутверждению, коль скоро оно у тебя есть. Поэтому через несколько месяцев я оформлю тебя помощником-референтом в мой банк: будешь отвечать за связи с иностранными партнерами и за инвестиции иностранцев здесь. Это — составление контрактов на иностранных языках, переписка, подготовка переговоров, позднее — участие в переговорах, аннотированный обзор иностранной прессы и так далее.
— Мел, но как же я все это буду делать, сидя дома? — возмущенно спросила Даша.
— Не перебивай старших, глупышка! Ты отстала от жизни! Мы оборудуем тебе здесь кабинет рядом с моим, поставим второй компьютер с модемом, подключим его к Internet'y. и ты будешь связана со всем миром.
У Даши от изумления широко раскрылись глаза.
— А я справлюсь, Мел?
— Не знаю. Это ты должна решить сама. Если уж назвалась груздем полезай в кузов! Кроме того, домашний компьютер будет связан с банковским и моим персональным в кабинете. Я смогу перебрасывать тебе мгновенно материалы и письма, пришедшие из-за бугра по электронной почте, а ты отдавать мне распоряжения, какие продукты привезти к обеду и какие памперсы купить Жорж-Алексу.
Даша тихонько рассмеялась.
— Что, представила, как будешь управлять мужем, нажимая на кнопки компьютера? Если тебя это не удовлетворит, я могу устроить переводы. Наш банк субсидирует пару фирм, издающих любовные романы. Они сейчас очень популярны. Типично дамское чтиво. Я вполне могу договориться, чтобы ты занялась переводами. Правда, эти романы в основном на английском. Ведь английский у тебя тоже в активе?
— Похуже, чем французский, — серьезно вставила Даша.
— Не беда, активизируешь! Все это до трехлетнего возраста сыновей. Работать так работать! Но главное условие, даже ультиматум — дома!!! Как тебе мой план? — закончил он своим обычным вопросом.
Даша молчала, уставившись неподвижным взглядом в узор на скатерти, как бы желая и не решаясь обсудить еще какие-то пункты изложенной 'программы'.
Отправив в рот кусок сладкого пирога, Мел внимательно посмотрел на жену и, словно прочитав ее мысли (он всегда читал ее как раскрытую книгу), посчитал за благо продолжить:
— Но я не собираюсь держать тебя взаперти, как девицу в тереме. Я понимаю, что тебе хочется на людей посмотреть и себя показать! Мы будем выезжать в этот гребаный свет, я буду исправно выгуливать тебя в театры и на модные выставки. Может быть, даже будем уезжать на уик-энды вразъе…ные пансионаты, если твои родители согласятся присматривать за Жорж-Алексом. Они и няня вполне, я думаю, справятся… Честно сказать, детка, я и сам рад тебя вывозить на люди. Не только тебе хочется себя показать! Мне тоже приятно похвастаться женой, при виде которой все мужики делают охотничью стойку! Пусть завидуют! Владею-то все равно я! Но ты так и не ответила на мой вопрос, маленькая, как тебе моя программа?
— А что будет после трех лет?
— А после трех лет мы опять поговорим! Ну?
— И почему только я всегда соглашаюсь с тобой? — вздохнула Даша.
— А ты до сих пор не догадалась? Тогда пойдем в спальню: я тебе доходчиво и без слов объясню…
— Подождешь до вечера, эгоист, — незлобно парировала Даша. — Иди, прими горизонтальное положение, я уберу посуду в моечную машину и прилягу возле тебя.
Но прежде чем уйти, он выдал ей еще одну основополагающую сентенцию:
— Я, конечно, эгоист. Но не заметила ли ты, моя драгоценная половина, что все мои эгоистичные деяния направлены во благо тебе и детям? Даже трудно сказать, о ком я больше пекусь: о себе или о тебе с Жорж-Алексом. Я пошел на нашу тахту и жду тебя!
12
Приближалось первое Рождество, которое они встречали вчетвером: Даша, Мел, Георгий и Александр. Подросшие близнецы давно уже питались самостоятельно, отлученные от материнской груди.
О сладком Дашином молоке Жорж-Алекс забыли быстро и как-то безболезненно, вполне удовлетворяясь детскими смесями, которые Мел, руководствуясь рекомендациями жены, привозил в изобилии. Няня Ольга Васильевна, вначале сокрушавшаяся по поводу нехватки молока, вскоре успокоилась, видя, как ее питомцы поглощают 'эти ужасные порошки' и пюре, хорошо набирая вес. Жорж-Алекс были спокойными, здоровыми малышами.
Даша форсированными темпами обретала былую форму. Как и всякая женщина, она хотела бы похудеть, не затрачивая усилий, 'не истязая себя'. Однако славянская природа, как правило, заставлявшая женщин расползаться после рождения детей, не оставляла иных путей, кроме строгого режима. Мел тоже был беспощаден, он даже выучил французскую пословицу: 'Pour etre bell, il faut souffrir' ('Чтобы быть красивой, нужно страдать'), которую не забывал повторять жене ежедневно. Даша оставалась все еще немного полнее, чем была, но ее притягательность не пострадала.
В предрождественской Москве проходили праздничные тусовки, на которых Мелу следовало бывать. Даша охотно сопровождала его, тем более что с нового года она должна была начать работу референтом в банке мужа.
…Зазвонил телефон, и Даша сняла трубку.
— Дашенька, сегодня неожиданная ночная тусовка в 'Праге', — услышала она голос Мела. — Я пришлю за тобой машину в семь тридцать. Надень что-нибудь от Сен-Лорана, тебе идет его стиль. И не волнуйся за Жорж-Алекса, мы вернемся вскоре после полуночи, а няня пусть запрется на все замки.
Хотя Даша не любила оставлять сыновей по вечерам, ей не хватало общества, да и перед платьями, как известно, есть обязательства — их нужно вывозить в свет. В хорошем настроении она начала собираться.
Выбрав бирюзовое, замысловатого фасона платье, открывавшее шею и оголявшее часть спины, она подобрала к нему подходящий гарнитур из бирюзы в серебре интересной прибалтийской работы (подарок Мела к ее дню рождения), затем наложила соответствующий грим и надушилась 'Клема'. Выдвинув ящик с обувью, достала из коробки новые туфли приятного серого тона, к которым полагалась сумочка из той же
