рукам и ногам детьми, а сама!!!
Кровь с новой силой ударила ему в голову.
— В чем дело, Дарья? — надменно сказал он. — Неужели ты так хочешь заполучить меня?
— Да, хочу, — ответила Даша сквозь слезы.
— Тогда восстанови позицию!
Он был груб. и циничен, но Даша этого не замечала; она вычленяла только те слова из его необдуманных речей, которые могли приблизить миг наслаждения. Она перестала плакать, у нее вновь появилась надежда. Покачиваясь от нетерпения, она встала, как он приказал.
— Ты находишься слишком далеко от меня, детка. Двигайся к краю. Я хочу поиметь тебя стоя, я не буду наклоняться!
Он сам развел ее ноги на нужную ширину.
Но Дашины муки на этом не закончились. Он не вошел в нее сразу, а коснулся лишь поверхностно. Усиленно вращая бедрами, она попыталась захватить кончик его плоти. Она знала: если Мел войдет в нее хоть чуть-чуть, он — ее пленник. Но Мел был не так прост. Сатанински улыбаясь, он продолжил экзекуцию.
— Стой спокойно, крошка… Не суетись! Повторяй за мной: 'Я принадлежу и буду принадлежать только тебе…'
Мел специально подбирал самые уничижительные слова, желая навсегда запечатлеть их в сознании 'непокорной' жены.
— Повторяй: 'Я буду твоей рабой, твоей наложницей…'
Даша потеряла голову от страсти; тупая судорога желания нестерпимой болью сводила низ живота.
— Я буду твой рабой, я буду твоей… наложницей… — простонала она.
В эту минуту Мел с силой врезался в ее лоно.
От Дашиного крика, казалось, рассыплются стены! Она заставила его любить, как ей хотелось! Теперь она хозяйка положения! Это был крик торжества женской хитрости над мужским тупым самодовольством! Оба медленно протяжно застонали. Мел начал убыстрять темп, опасаясь, что после нервного напряжения он достигнет кульминации прежде, чем даст ей удовлетворение.
— Нет!!! — горячо взмолилась Даша. — Не торопись! Я хочу насладиться тобой сполна!
Он опять перешел на прежний темп. Боже! Она по-прежнему 'заказывает музыку'! Она все-таки управляет им в постели! Но теперь он был во власти неутоленного желания. Он обладал любимым телом… Всецело… Безраздельно…
Когда первое острое возбуждение было утолено, Даша начала помогать Мелу. Вся ее фигура совершала плавные волнообразные движения от шеи к округлым бедрам, умудряясь крепко удерживать орудие наслаждения.
— Мой единственный, мой любимый, — задыхаясь от счастья, заговорила она, — я твоя, навсегда твоя… Я хочу тебя постоянно, днем и ночью… тебя, только тебя… Мне сладко и спокойно с тобой… Я обожаю тебя… я не могу без тебя…
Она говорила четко и размеренно, от животной страсти не осталось и следа. Она говорила осознанно. Она так чув-ство-ва-ла!
— Малышка моя ненаглядная, цветочек мой благоуханный, — шептал в ответ он, поглаживая ее бедра, лаская спину, — лучше тебя нет никого на свете. Никого…
Они слились в единое гармоничное целое; их Движения дополняли друг друга… Они не спешили… Они наслаждались…
В какой-то миг Мел почувствовал, что ее движения приобрели некоторую нервозность. 'Бедняжка, она перевозбудилась и не может достигнуть оргазма', — догадался он, превратившись из оскорбленного самца в чуткого любовника. Ну уж нет! После всего пережитого он просто обязан дать ей радость полноценного секса! Обхватив крест-накрест Дашины груди, он стал их терзать.
— Еще немножко, малышка… Постарайся, деточка. Сейчас все придет… Ну… постарайся чуть-чуть…
Она задышала чаще, хотела заметаться, но он не дал ей вырваться. Рука его спустилась вниз, стала массировать чувствительный бугорок. Теперь она наслаждалась вся. Он целовал ее шею и спину, рука мяла упругую грудь; ядра его ласкали ее живот, другая рука раздражала клитор, но основную партию в этой симфонии чувственности играл могучий член…
Даша была едва жива в его железных тисках… Наконец она страстно вскрикнула, зашлась на высокой ноте, потом дернулась всем телом и застыла не шевелясь… 'Ну вот, малышка, ты наконец получила, что хотела', — подумал Мел. Сделав последнее мощное движение, он разрядился сам. Медленная судорога свела его тело, обрисовав рельефно выступающие мускулы. Потом все расслабилось, и он обмякшей массой без сил рухнул поперек кровати.
Полежав несколько минут, Мел встал и, шатаясь, пошел вниз. Теперь ему хотелось есть. Открыв холодильник, он достал запечатанный в целлофан гамбургер и, сорвав упаковку, сунул его в микроволновую печь.
Нет, все-таки Даша это явление! Господи, как она хотела его, как умоляла! Какие слова говорила: 'Мой милый, мой единственный… я хочу тебя постоянно… и днем, и ночью'. Что правда, то правда, здесь она действительно хочет его и днем и ночью…
Вспомнив недавнюю сцену, Мел тяжело вздохнул. 'Стой спокойно, крошка… Не суетись! Повторяй за мной: 'Я принадлежу и буду принадлежать только тебе'…' Да как он посмел выговорить такое! Щеки его покраснели от стыда. А что, если Даша не простит ему унижения?
В волнении заходив по кухне, Мел прислушался. Наверху было тихо. Неужели запомнила, неужели разгневалась? Если так, вполне может возненавидеть! Однажды она доказала это. В Москве, например, после его измены взяла сыновей и уехала к родителям… Ему же тогда пришлось побегать, выпрямляя курс семейного корабля!
Мел чуть ли не физически ощутил, как сердце заполняется тоскливой пустотой… Доигрался, утвердил мужскую власть, самец бескорковый! А вдруг она уйдет, забрав детей?
Стоп… — вдруг мелькнула спасительная мысль. А почему, собственно, она уйдет вместе с детьми? Нет, с детьми она не уйдет! Она-то знает, какой он отличный отец, знает, как дети привязаны к нему. Как они сидели втроем на крыльце, его воробышки, когда после нелепой ссоры он сорвался в Милан! Нет, с детьми она не посмеет его разлучить!
Нет, нет и нет! Он попросту не позволит ей сделать это! Он ее залюбит, зацелует, задарит! Все вернет на круги своя! Даша и дети для него слишком многое значат, без них он и дня не проживет…
Однако что же она молчит? С трудом преодолевая волнение, Мел поднялся наверх и вошел в спальню.
Даша, раскинувшись, лежала на кровати, едва прикрыв рукой соблазнительную розовато-рыжую гривку между ног.
— Милый, — томно заговорила она, увидев мужа, — я так устала, что и пошевелиться не могу…
'Еще бы', — подумал он и вслух спросил:
— Отнести тебя в ванную, малышка?
— Не надо… Пусть все твое останется во мне. Это омолаживает женский организм. Ложись, будем наконец спать… Какой долгий был день…
Еще бы не долгий, третий час ночи! Но если она способна рассуждать о пользе для женского организма, значит, все в порядке, значит, не придала значения, значит, не вспомнила! Облегченно вздохнув, Мел вытянулся рядом.
Когда Даша заснула, Мел осторожно вытащил руку из-под нежно посапывающей жены и положил ладонь на лобок. Не просыпаясь, Даша, подтянув одну ногу в колене, слегка отвела ее в сторону. Указательный палец привычно скользнул во влажную мякоть. 'Вот воспитание, — умилился Мел, — схватывает все на лету, исполняет команды бессознательно, во сне'. Восхитительная женщина, гениальная любовница! Другой такой во всем свете не найти! А может, взять ее сонную, беспомощную? Тоже приятное ощущение! Вот так, слегка приподнять ножку и тихо скользнуть внутрь, она даже не почувствует…
— Милый, так хочется спать, — не отодвигаясь, пробормотала Даша. Подожди до утра.
