тех кто только языком можит говарить. А что она сделала сама для этой песы. Можно ответ на вопрос??????»
Сволочь безграмотная. Она знает, что Настя просто не может поехать: и не на что, и работать надо, и собак ей не с кем оставить. А коронный ход: что она конкретно сделала для «этой песы» – такая фраза звучит всегда, когда в темах возникают вопросы или сомнения. Дальше, если Настя будет упрямиться, Маш-маш выложит длинный список людей, которые жертвовали на Малыша крупные суммы, но не задавали вопросов. Только восхищались героизмом Маш-маш. И достаточно виртуозный для такой тупой бабы вывод: кто хочет реально помочь животному и его кураторам, тот не пытается опорочить светлое дело спасения. Примерно так, если перевести. А потом войдет непременно соратница – Лена Гречка, та, что деньги криминальные отмывает на благотворительных сайтах. Она напишет… Ой, уже написала: «Маруся, не оброщай внимания на неадекватов. Ты знаешь, как их душет жаба от завести, что ты умеешь дело сделать. А они только деньги в твоих темах счетать могут. А кто будит думать про твоих 58 собак на кураторстве, 30 из которых – инвалиды». Эта даже запятые умеет ставить. Бизнесвумен.
Алиса никогда не заходила в темы этой банды по собственной инициативе. Только тогда, когда нужно поддержать ту же Настю… В этих случаях она расставляла все по своим местам с такой четкостью и жесткостью, с такой холодной язвительностью, что они, как правило, закрывали свои темы, понимая, что разговор в подобном ключе может привести к серьезным открытиям для многих из тех, кто с готовностью распахивает для них свои кошельки. Сейчас не нужно давать им возможность «обидеться» и закрыть тему. Надо еще поискать.
К ночи, когда глаза уже стали слипаться, а виски ломить, она вдруг наткнулась на маленький сайт «Счастье хвостов». Форум. В разделе «Нужна помощь» – тема Малыша-трехлапика. Маш-маш тут под ником «Маруся». Практически под своим именем. Так, все как всегда: нужны деньги, обследование, операция, лечение, восстановление, передержка… Господи, этого не может быть! Некто «эк» спрашивает в теме: «Маруся, эта придурочная от тебя отлепилася с Малышом или ждет, чтоб ее отлепили?» Маруся отвечает: «Достала б…ь. Родствиники уней там живут… сказали нет Малыша. Набижало воронье уже. Наченают хрень нести».
эк: «Слушай, а заткнуть нельзя чтоли».
Маруся: «Говарю ж что уже набижали. Надо выкручеватся».
эк: «Полюбому фотки домашние нужны. А то модеры прочитают. Выложи последние фотки перед тем как сдох».
Маруся выкладывает снимки Малыша на цепи.
эк: «Щас я с фотошопом покумекаю. Траву подложу, цепь и будку закрою. Собаку чуток осветлю, почищу».
Маруся: «Зделай эк».
Фото Малыша. Грубый фотошоп: яркое искусственное освещение, осветленное до предела изображение, плоский фон – трава, какая-то кружевная беседка. На следующем снимке – рядом с Малышом стоит молодая женщина.
Маруся: «Спасибище тебе эк. Напишу когда там выложу».
эк: «Удачи Маруся».
Алиса прижала руку к сердцу. Нельзя на все это остро реагировать. Нельзя забывать, что она всего лишь созерцатель. Нужно подумать спокойно. Малышу уже не поможешь. Раздувать скандал или, наоборот, скрыть все от Насти? Трудно даже предположить, насколько сильной может быть ее реакция. Но она не сможет это скрыть. И потом – Настя бросилась в бой. У нее должна быть полная картина. Собственно, ради этого Алиса и рылась столько часов… Она ничего не решила, хотела уже выключить компьютер и лечь спать, но потом вернулась на свой форум. Там все уже было в теме Малыша. Эти ужасные снимки, радостное сообщение крупным шрифтом: «Малыш дома!» Смайлики с цветочками и поцелуйчиками, поздравления соучастников и оболваненных жертвователей… Тут же раздался звонок.
– Да, Настя, я видела. Конечно, неправда. Подожди немного, я сейчас войду в тему и проясню ситуацию. Только пообещай: ты больше ничего не предпринимаешь по отношению к этим мерзавкам.
– Ты меня пугаешь. Ты о чем? Да, как скажешь… Я жду.
Алиса нажала команду «ответить» и быстро напечатала: «Я не слишком омрачу ваш праздник, если пролью немного света на подготовку к нему? Греться в лучах столь незатейливого фотошопа приятно, возможно, но сострадание и деньги, которые люди отдавали Малышу, были настоящими. Эти люди сейчас читают тему и думают, что они помогали Малышу жить. А они всего лишь растягивали его мучения перед смертью. Интересно, какой она была? – Алиса вставила скопированную ссылку на сайт «Счастье хвостов» и дописала: – Читать последние десять сообщений. Почему-то мне кажется, что даже это преступление не прекратит деятельность по «спасению» всем известной яростной команды».
Она отправила сообщение, подождала пять минут и набрала Настин телефон.
– Лис… Извини. Я не могу сейчас говорить. Просто зубы не разжимаются. Тебе спасибо. Я позвоню утром.
– Ты ничего не станешь больше предпринимать?
– Нет, конечно.
Сергей с Анатолием выходили из дома, где жила Ирина Менделеева, когда увидели почти бегущего к подъезду Геннадия.
– Что? – закричал он издалека. – Что там случилось?
– Жена все-таки передала вам, что мы звонили? – поинтересовался Сергей.
– Нет, она ничего мне никогда не передает. Я услышал по радио и сразу сюда. Что там?
– То, что вы услышали по радио, – пожал плечами Сергей. – Если у вас сейчас есть время, имеет смысл поехать с нами. Все равно мы вас вызовем первым.
– Почему? А, ну да. Я звонил, что она отобрала мои магазины.
– Знаете, Геннадий, – доверительно сказал Толя, – впервые встречаю человека, которому бы так везло с женщинами. Два убийства, и в обоих случаях вы первый свидетель. Две хорошие знакомые утащили, можно сказать, за собой ваше состояние. Как говорится, я фигею, дорогая редакция. Только тут дело посерьезнее, наверное. В том смысле, что мотив у вас есть.
– Ну, сами посудите, – горячо говорил Геннадий уже в кабинете Сергея. – Если бы я собирался убить Иру, стал бы я вам звонить насчет липовой дарственной?
– В каком-то смысле ход неплохой, – заметил стоящий у окна Толя. – Вы сейчас имеете возможность это сказать.
– Но теперь-то точно будет экспертиза, она определит, что документы на бутики липовые, стало быть, мне магазины не достанутся. С живой Иркой еще можно было договориться, а теперь – все мимо…
– А я разве сказал, что у вас корыстный мотив? – ясно взглянул ему в глаза Толя. – Я имел в виду месть.
– Давайте-ка по порядку, – попросил Сергей. – Когда вы видели Ирину Менделееву в последний раз?
– Сегодня ночью. Она со своим молокососом была в моем клубе. В «Логове».
– В котором часу они ушли?
– Точно не помню. После двух, кажется… Она ушла без него. Он, как мне сказали, повез домой одну… в общем, гостью. Та была пьяной.
– Кто эта гостья?
– Катя Подберезкина, депутат.
– Вы долго еще оставались в клубе после того, как все разъехались?
– Нет. Я тоже был нетрезв, устал, они уехали почти последними. Я закрыл свой кабинет и поехал домой.
– В котором часу вы были дома?
– Не помню точно. Вообще я должен сказать на всякий случай… Я поставил машину в гараж и, кажется, уснул за рулем. В общем, светало, когда я шел к дому.
– Проблема. Алиби опять нет.
– А у него есть? У сморкача этого? Может, он Подберезкину выбросил за углом, а сам поехал за
