– Илья, иди сюда! – снова заорал Антон, – иди скорее, здесь этих дикобразов показывают!
Илья помчался на зов, вбежал в кухню, врезался плечом в дверной косяк, но боли не почувствовал. С крохотного дрожащего экрана на него смотрел старый знакомый – тот самый, встреченный Ильей в лесу безухий монстр. Это была их третья встреча, причем две из них прошли заочно. Дух говорил очень разборчиво и бегло, лишь путал иногда падежи и проглатывал окончания. От этого Илье казалось, что он слышит, как говорит животное. Его научили правильно открывать рот, но произносить звуки он почти не умел. Антон смотрел на экран и снова немного склонил голову к плечу, Илья вцепился в дверную ручку. Обвешанное разного размера жетонами, значками, украшенное цветными шнурками и стразами существо между тем вещало:
– Мы живем тут недавно, но уже успели полюбить этот город, хотим, чтобы он стал нам родным, мы хотим жить здесь в мире и спокойствии, растить детей. Поэтому наши добровольцы готовы помочь властям в наведении порядка. Для своего же блага и спокойствия вы должны подчиняться, выполнять все распоряжения наших патрульных, всячески содействовать им. Любой, оказавший властям посильную помощь, получит за свои труды полное вознаграждение продовольствием или деньгами, и будет со своей семьей в случае надобности находиться под покровительством власти, – каркало злобное человекоподобное существо.
– Выключи, – попросил Илья, слушать тявканье грязной твари ему было невыносимо, Антон обернулся и недоуменно посмотрел на него.
– Выключи, пожалуйста, – стараясь говорить спокойно, повторил Илья, и его неожиданно поддержал хозяин дома:
– Гаси его, сынок, надоело. По пять раз на дню одно и тоже, от морд этих тошнит уже. Я вам так расскажу, если интересно.
– Конечно, интересно. – Антон с сожалением нажал на кнопку пульта, и экран погас.
– Давайте-ка сначала поесть чего-нибудь сообразим, – дед полез в кухонный шкаф, вытащил пачку макарон. – Нет, это не годится, тут мало, на всех не хватит. Придется картошку чистить, масло где-то еще оставалось…
– Мы сами! – в один голос крикнули Илья и Антон, – где картошка?
– На балконе, тащи все, что осталось! – скомандовал старик уже рванувшему на поиски пропитания Антону. Тот понесся на балкон, выволок оттуда полупустой уже пластиковый мешок, потащил в кухню. Илья бросился следом, выбежал в коридор, принялся стягивать куртку.
– Мою повесь, – Антон швырнул Илье свою, тот схватил одежку на лету, потянулся, повесил на свободный крючок. И встретился взглядом с Владимиром Николаевичем – старик, не мигая, смотрел на торчавший за поясом у Ильи пистолет. Парень торопливо отвернулся, одернул тонкий свитер, аккуратно снял и повесил свою куртку. Старика в коридоре уже не было, он руководил Антоном. «Черт, что делать? Он все видел, сматываться надо» – Илья почему-то испугался, воровато заглянул в кухню. Вооруженный кухонным ножом Антон уже остервенело срезал кожуру с первого клубня.
– Иди, помогай, – крикнул он Илье и швырнул очищенную картофелину в кастрюлю с водой. Илья, старясь не смотреть на суетившегося рядом старика, боком подошел к столу.
– Нож твой где? – тихо спросил Антона Илья, дождавшись, когда старик выйдет из кухни.
– В куртке оставил, оба там. А что? – тоже шепотом ответил Антон.
– Ничего. Он пистолет заметил. – Илья выглянул в коридор, но хозяина квартиры там не было. – Давай все по-быстрому тут настрогаем, и пойдем.
– Ты что? А поесть? – Антон смотрел на Илью голодными глазами, – я сейчас слюной захлебнусь…
– А если он нас сдаст, полицаям этим, тогда что? Ладно, уговорил, умрем сытыми. – Илья отобрал у Антона нож и быстро дочистил остатки картошки, поставил кастрюлю на плиту.
– Ух ты, здорово. И газ, и вода, живи – не хочу, – восторгался Антон основательно подзабытыми коммунальными удобствами.
– Это ненадолго, скоро все загнется, – мрачно пообещал Илья, – кто, по-твоему, следить за всем хозяйством будет? Обезьяны эти только грабить и убивать могут, а электричество в двенадцатом веке еще даже не изобрели.
– Зато водопровод тогда уже был, сработанный еще рабами Рима, это я точно знаю, – заявил Антон.
– Рабами, – многозначительно произнес Илья, – вот именно, что рабами. Сами-то они только хороводы водить умеют да на людей охотиться. А еще дома стоить из навоза с соломой.
– Баранов хорошо режут, – добавил Антон.
– Вот мы и есть стадо баранов. Завоевали нас без войны, город сдали, и сами сдались, – это вернулся Владимир Николаевич, – сами виноваты, будем теперь по их обезьяньим законам жить, бананы для новой власти рвать. – Старик сел к столу, Илья и Антон следили за кипящей картошкой, пытаясь ускорить процесс варки голодными взглядами. Илья косился на хозяина квартиры, постоянно следил за ним. Но поведение старика не изменилось, ни дрожи, ни испуга в голосе не было, и Илья решил, что тот сослепу ничего не заметил, а если и заметил, то не понял.
– Сварилась! – возвестил Антон, и Илья на время забыл о своих тревогах. Горячий обед способен творить чудеса, сытый Илья кардинально отличался от себя самого, но только голодного. «Да не видел он ничего, в коридоре темно было» – убеждал он себя, и сам этому верил. Хозяин квартиры к еде почти не притронулся, ему было некогда. Как и обещал, старик рассказывал о новых порядках.
– Я их сначала каждый день слушал, потом плюнул и бросил, макаку эту только и показывают, да пляски их дикие. Скачут, орут, снова скачут – тьфу. А в перерывах бегущая строка на пустом экране. И написано, что на своих машинах ездить по городу теперь нельзя, за границы районов не выходить, а если сильно приспичит, то только по письменному разрешению местной комендатуры. Ну, про смертную казнь вы уже внизу прочитали, а семьи преступников будут еще и штраф новым властям платить.
– И большой штраф? – поинтересовался Илья.
– Это патрульные определять будут, на месте, по ситуации, – разъяснил Владимир Николаевич, – сколько захотят, столько и назначат. А если нарушителя поймают в доме, то всех соседей к стенке, а дом взорвут. Вроде, все, – отчитался старик и чувством честно выполненного долга приступил к трапезе.
Илья и Антон молча переглянулись. Новые хозяева ударными методами наводили в городе свои порядки. Духи молниеносно захватили город, выселили тех, кто не успел убежать, на окраины, остальных уничтожили. И взяли передышку, чтобы основательно обустроиться, укрепить тылы и покончить с оставшимися в городе людьми, чтобы уже ничто не мешало превратить мегаполис в стойбище дикой орды.
– Да, – вспомнил старик, – еще говорили, что если кто появится в городе, то его могут убить, если его внешний вид и поведение покажутся патрулю враждебными. А если ты, не дай Бог, к собакам этим подойти попробуешь, то они могут стрелять без предупреждения в любого человека любого возраста и пола.
– Вот скоты! – Антон заметался по кухне, – уроды! Ты посмотри, что творят! Сами они до этого вряд ли бы додумались, им кто-то из наших помогает!
– Конечно, куда без этого! Да тут половина дома сотрудничать согласились, за еду и безопасность. Им даже на дверях квартир разрешили метку особую сделать, и в справке что-то нацарапали. В управе этой кто, думаете, сидит? Бухгалтерши да секретарши те же самые, да начальнички мелкие. А вот за ними уже обезьяны следят, а над всеми – главная обезьяна. Говорить по-человечески не умеет, рожа немытая, в шрамах, псиной за версту разит. Но охрана при нем, не из наших, нет, – из пришлых, настоящее зверье.
– А полиция тогда зачем? – Илья запутался в сложной структуре органов управления, выстроенной новой властью.
– Полиция порядка, – поправил его Антон.
– Это другие, из местных, вроде участковых. Они свои территории хорошо знают и новой власти докладывают, что да как. Полицаям за это неприкосновенность обещана и паек пожирнее.
– Понятно. – Илья поднялся, подошел к окну. Уже темнело, сумерки скрыли часть пустыря и заборы, просматривалась только труба котельной, забор и дорога рядом с ним. И еще Илью поразил непроглядный мрак – города за окном словно не существовало, там была огромная черная дыра, а внутри нее ледяной вакуум. Мегаполис погрузился на много веков назад, все достижения цивилизации стремительно исчезали
